— Прошу прощения, фрейлейн Ингрид, но я только смотрел, чтобы вас не сбил какой-нибудь близорукий болван. Ведь здесь гоняют машины без водительских прав!
Неожиданно Эйхенау больно сжал локоть Ингрид и потащил ее сквозь толпу. Обер-лейтенант заметил, как за одной из колонн мелькнуло светло-розовое платье Эльзы. Густав замешкался, и сразу его загородили чьи-то спины.
«Не преднамеренно ли он это сделал? Быть может, кто-нибудь из стоявших у барьера специально ждал этой минутной суматохи?» — растерянно подумал гестаповец, стараясь не упустить из виду Эльзу.
Девушка остановилась и оглянулась, отыскивая взглядом Густава. Потом приподнялась на носках и замахала рукой.
Эйхенау заметил, как Густав протолкался сквозь толпу, подбежал к девушке и увлек ее на центральную аллею, где, тесно прижавшись друг к другу, соседствовали самые разнообразные аттракционы.
По широкой асфальтированной дорожке медленно текла людская река. Больше всего здесь мелькало серо-зеленых мундиров. Эйхенау с трудом следил за ефрейтором и его невестой.
Фрейлейн Ингрид была в восторге. Ее сегодняшний «кавалер» оказался, на удивление, щедрым. После гоночного трека они заглянули в открытый ресторанчик, где поели жареных колбасок, запивая их знаменитым швехатским пивом. Из ресторана Эйхенау провел уставшую фрейлейн к станции узкоколейной железной дороги, кольцом пробегавшей по территории парка. Эйхенау едва успел посадить свою даму в уже отходивший поезд, состоявший из доброй дюжины крохотных открытых вагончиков, где попарно сидели пассажиры. Где-то впереди состава, почти у самого паровоза, обер-лейтенант снова увидел светло-розовое платье невесты ефрейтора.
Билетная касса аттракциона «Гайстербан» притулилась у стены, раскрашенной «под цвет скал» фанерной горы, высотой с двухэтажный дом. Старый Альбатрос с утра засел в тесную будку и внимательно наблюдал в окошко кассы за всеми, кто подходил к его «Дороге «привидений».
Сегодня Карл Ледер был вдвойне бдителен: внутри «горы», в небольшой комнате, где помещался электрический мотор, приводивший в действие маленькие вагончики аттракциона, Крафт созвал экстренное совещание руководящего звена подпольной организации. Накануне через связную из кафе «Аида» он известил товарищей. И теперь Ледер, поджидая подпольщиков, пристально всматривался в лица посетителей Пратера, направлявшихся в сторону аттракциона «Гайстербан».
Прошло всего несколько десятков часов, как Крафт и Дубовский бежали с шахты и, расставшись с Иваном и Петром, которые решили пробираться на восток, к Родине, нашли убежище у Альбатроса. Вынужденное пребывание в тесном «чреве» аттракциона было для их натур, привыкших к активным действиям, чем-то вроде «домашнего ареста», хотя они и понимали неизбежность этого предохранительного карантина. Трудно было подыскать более надежное убежище, чем аттракцион «Гайстербан».
— Здесь вы действительно превратитесь в неуловимых «духов», — шутил старый Альбатрос, когда он наведывался к Крафту и Дубовскому в их тайник.
Подпольщики были от души благодарны отеческой заботе старого циркового артиста, который сейчас балансировал на краю пропасти. Дознайся гестапо, кого Ледер прячет в своей «горе», и Альбатросу пришел бы конец…
Мысли Крафта часто возвращались к шахтерам-подпольщикам, оставшимся в Грюнбахе. Ведь ему пришлось так внезапно их покинуть. А связь с шахтой установить еще не удалось. Тревожила Крафта и судьба русских, польских и французских товарищей из подпольного штаба в концлагере. Особенно беспокоило Крафта, удалось ли Петру и Ивану добраться до парома на Дунае, где работал мотористом один из членов подпольной организации, действовавшей в Венском речном порту и на судах Дунайского пароходства. Предупрежденный Крафтом (ему удалось позвонить на паром из одного местечка по дороге в Вену), он должен был помочь русским товарищам, которые решили самостоятельно пробираться дальше, на восток, к линии фронта. Если бы это не удалось, то Крафт попросил паромщиков укрыть обоих русских кацетников от гестаповцев, а потом переправить на одну из партизанских баз в Альпы, как это он уже делал не раз, помогая бежавшим из фашистских лагерей смерти антифашистам.
В ту ночь, когда Ледер вернулся со своей встречи на мосту Шведенбрюкке с ефрейтором Воком и рассказал Крафту о бюсте Ленина, подпольщики не сомкнули глаз до утра. Известие, принесенное Густавом, взволновало их.
— Мы не только должны спасти бюст, — говорил Крафт. — Скульптура Ленина будет всегда с нами как символ нашей борьбы, нашего сопротивления и нашей грядущей победы над фашистской тиранией!
Лицо Крафта озаряло вдохновение бойца-революционера, а в словах шахтера-коммуниста звучала такая сила внутренней убежденности и веры в правоту своего дела, которая способна была сокрушить любые преграды!
— Мы неизмеримо сильнее фашистов, хотя нас, коммунистов, в Германии и Австрии со всех сторон преследуют гестаповские ищейки. За нашими с вами плечами, друзья, не бесплодно прожитые годы. Они безраздельно отданы рабочему классу, коммунистической партии. Но разве мы посмеем потом, когда отгремит эта страшная война, взглянуть, не краснея, в глаза своим товарищам, если теперь не спасем бюст Ленина?
Альбатрос выпрямился и, посуровев, глухо сказал:
— Когда соберем руководителей боевых групп?
— Самое позднее — завтра! — ответил Крафт.
Мимо аттракциона «Гайстербан» проходят сотни людей. Сегодня старый Альбатрос бесплатно роздал бы все билеты, лишь бы побольше людей уселись в вагончики «Гайстербана» и отправились, «путешествовать по дороге духов». Это помогло бы подпольщикам проникнуть в комнату, где их с нетерпением ждал Крафт, не привлекая внимания сновавших по Пратеру гестаповских шпиков.
Неожиданно Ледера выручила целая группа старшеклассников, которых привел к аттракциону их наставник — одетый во все черное пожилой мужчина, с длинными седыми волосами, ниспадавшими на плечи из-под широкополой, выгоревшей шляпы. Он заметно прихрамывал, опираясь на трость с резиновым набалдашником.
Ледер отсчитал учителю целую пачку билетов, и юноши, подталкивая друг друга и весело смеясь, выстроились в очередь перед входом в черный тоннель «горы».
За старшеклассниками встали еще несколько человек. Среди них Альбатрос увидел Бруно Шмица, машиниста с Восточного вокзала. Он руководил там группой подпольщиков, в которую входил и ефрейтор Вок.
Наконец, из наружного выхода «Гайстербана» выполз вагончик, где в обнимку с раскрасневшейся девицей сидел немецкий унтер-офицер. Он горделиво выставлял грудь, украшенную лентой Железного креста. Девица торопливо поправила растрепанную прическу и с визгливым смехом выскочила из вагончика.
Освободившееся место заняла первая пара школьников. Вагончик двинулся и под озорные крики мальчишек медленно уполз в темную пасть тоннеля.
Наконец очередь дошла до Бруно Шмица. Старый Альбатрос постарался, чтобы он оказался в вагончике один. Когда вагончик доехал до центра «горы», Шмиц вдруг почувствовал, как чья-то рука сдавила его плечо.
Бруно, ответив на шепотом произнесенный ему пароль, выскочил из вагончика и, нащупывая стену тоннеля, двинулся за проводником. Роберт подсвечивал дорогу синим фонарем. Через несколько метров они завернули за угол и пролезли в узкую, как щель, дверцу.
…Старый Альбатрос протянул билет последнему из подпольщиков, вызванных Крафтом. Неожиданно Ледер заметил в конце аллеи ефрейтора Вока, спешившего к аттракциону «Гайстербан». С ним была девушка.
Ледер встревожился: Густав ведь не должен был знать, что под сводами «Гайстербана» разместилась конспиративная квартира их подпольной организации. Этого требовали строжайшие правила нелегальной работы. До сегодняшнего дня об этом тайнике, где скрывались Крафт и Дубовский, знали лишь несколько человек. Густав появился возле «Гайстербана» именно в тот день и час, когда здесь собрались руководители их подпольной организации. Что же его привело сюда? Если Густаву понадобилось срочно известить Альбатроса об отправке бронзового бюста дальше на запад, то он должен был это сделать через Анну. Ведь так они условились на мосту Шведенбрюкке. Карл Ледер разговаривал с Анной еще вчера в «Аиде», но связная с ефрейтором пока не встречалась. Быть может, ее внезапно арестовало гестапо?. И Густаву пришлось самому выходить на связь?..