…Мари уже хотела подойти к Бломбергу, как ее опередил Ратенау.
Бломберг с трудом скрыл досаду. Он многое хотел сказать Мари. Всю дорогу в рейх Бломберг думал о ней. Говорят, любовь ослепляет, но она же делает и ясновидцем. Бломберг понял, что именно мешало Мари ответить взаимным чувством на его любовь.
Он все время убеждал себя, что инженеру-металлургу нет дела до политики, что моральная сторона войны, вопрос о ее справедливости, наконец, ответственность за все, что творили гитлеровцы на оккупированных нацистской Германией землях чужих стран, совершенно не касаются его профессии, его места в служебном механизме рейха, не должны отвлекать его от математических расчетов и формул, химических анализов, заводских проб литья, производственных процессов… Но вот не так давно утром, надевая перед зеркалом свой мундир, Бломберг поймал себя на мысли, что эта серебристая вышивка с черным пауком свастики клеймит его той же каиновой печатью, что и гестаповских и эсэсовских убийц! Как он раньше этого не видел? Или не хотел замечать? И быть может, последним толчком к этому прозрению послужила та запавшая в его душу сцена у полуразрушенной котельни в Харькове. Быть может, именно тогда Бломберг понял, на чьей стороне правда, когда увидел, за какие идеалы отдали свои молодые жизни те шестеро неизвестных красноармейцев, защищавших до последнего дыханья бюст Ленина…
— Наконец-то вы снова с нами, дорогой Бломберг! — Ратенау, улыбаясь, подошел к инженер-майору.
Тот вытянулся по стойке «смирно» и щелкнул каблуками.
— Путешествие на Восток заметно подтянуло вашу выправку, майор, — пошутил Ратенау и, взяв Бломберга за локоть, чуть понизил голос: — Помощник гауляйтера Шираха бригаденфюрер Дальбрюгге и еще один высокий эсэсовский чин любезно приглашают вас присоединиться к нашей компании. Игра в разгаре, и вы можете отличиться, Бломберг!
Инженер достаточно хорошо знал коммерческого директора, чтобы понять его намек. Но сейчас у него решительно не было ни настроения, ни тем более желания присоединиться к игрокам.
— Вы же знаете, господин Ратенау, я плохой партнер в карты, — попытался уклониться Бломберг от встречи с гостями Ратенау.
— Вот это как раз и хорошо! — рассмеялся коммерческий директор.
Бломберг поискал глазами Мари, но она уже куда-то исчезла.
— Вы кого-нибудь ждете? — спросил Ратенау..
— О нет!
— Ну тогда пошли…
— Позвольте представить, господа. Уполномоченный нашего концерна майор Бломберг! — Ратенау подвел инженера к столу, где сидели Дальбрюгге и Вольт.
Помощник гауляйтера с интересом окинул статную фигуру Бломберга. «…А он располагает к себе и, должно быть, нравится серьезным женщинам», — подумал Дальбрюгге и с любезным видом пригласил Бломберга занять место за их столом.
«…Интеллигент с опасно умными для офицера глазами. Такой вряд ли способен выполнять приказы, не задумываясь об их последствиях», — вписал в свою память первый штрих гестаповской характеристики на Бломберга штурмбаннфюрер Вольт.
— Мы слышали, господин майор, у вас были любопытные приключения в России, — обратился к инженеру Дальбрюгге.
Бломберг растасовал карты и, стараясь быть внешне спокойным, ответил:
— К сожалению, господин бригаденфюрер, я не имел возможности конкурировать с нашими храбрыми фронтовиками.
— Например, с обер-лейтенантом Эйхенау?
Бломберг быстро повернулся к Вольту.
— Если то, что мне рассказывал по дороге в рейх обер-лейтенант Эйхенау, дошло до вас, господин штурмбаннфюрер, то, безусловно, мои «восточные эпизоды» покажутся вам скучными и малозначительными.
— Странно, господин майор, но обер-лейтенант придерживается иного мнения. Он утверждает, будто вам удалось заинтриговать одним рассказом целую аудиторию фронтовых офицеров и чиновников из генерал-губернаторства.
Вольт в упор смотрел на Бломберга.
«Эйхенау донес о бюсте Ленина! Как я тогда был неосторожен!» — Инженер мгновенно оценил всю опасность этих многозначительных намеков.
— Я охотно, господа, повторил бы этот рассказ. Но, право, в поездах коротаешь время в постоянных разговорах, и я, к сожалению, не припоминаю, какой именно эпизод моей, увы, отнюдь не фронтовой биографии так заинтересовал обер-лейтенанта.
— Нам бы хотелось услышать из ваших уст, господин майор, историю большевистской защиты ящика с бюстом Ленина, — сказал бригаденфюрер тоном, прозвучавшим как приказ.
— Откровенно говоря, я уже вычеркнул эту страничку из своей памяти, господа. Тем более что бюст уже не существует…