— То есть как? — резко спросил Бломберга штурмбаннфюрер.
— Ровно час тому назад, — инженер посмотрел на часы, — на одном из наших заводов в Брегенце этот бюст переплавлен!
— И все же, мы надеемся, вы удовлетворите наше общее любопытство, майор? — Дальбрюгге пододвинул к себе синюю акцию, проигранную Вольтом, и выжидающе посмотрел на Бломберга.
* * *Перед закрытием казино Мари вызвали к телефону. Она ждала этого звонка все последние сутки, начиная с того самого часа, когда мимо Линца в сторону Зальцбурга и разъезда Вергль должен был, не останавливаясь, пройти эшелон с «бронзовым грузом».
«…Дочка, дорогая, — ловила Мари каждое слово отца, прилетавшее с разъезда Вергль по проводам, казалось, звеневшим так хорошо знакомым эхом гор, альпийских ущелий и повторявшим захлебывавшийся ропот водопадов, срывавшихся с ледниковых круч. — Письмо Гансу опустил в почтовый вагон… Как у тебя дела? Не переутомляешься ли? Мы все очень скучаем по тебе, Мари…»
Мари вздрогнула. В потоке обычных для разговора отца с дочерью слов она наконец услышала заранее условленную фразу, которую почтмейстер произнес, не меняя интонации и тембра голоса.
«…Письмо Гансу опустил в почтовый вагон…» Несколько раз мысленно повторила Мари эту фразу, не отрывая руки от телефонной трубки, давно уже опущенной на рычаг аппарата.
«…Бюст Ленина спасен! Они везут его сюда! Предупредить, как можно быстрее предупредить Кернау…»
Мари пришлось взять себя в руки и неторопливо закончить свою работу. Но внутреннее напряжение у девушки было так велико, что она боялась выдать свое волнение неосторожным движением, уронить хрустальный бокал или прибор, неловко сдернуть скатерти или не так изящно сложить салфетки…
Наконец все было убрано, и вместе со старшей официанткой Мари вышла на улицу. Светало. Мимо казино проехал фургон с молоком, а вслед за ним к булочной, находившейся напротив, подъехала телега с ящиками, в которых желтел свежеиспеченный хлеб.
Мари вежливо простилась со спутницей и быстро пошла в сторону своего дома. Где-то вдалеке прозвенел первый трамвай. Но Мари не стала его ждать. Она хотела проверить, не следит ли кто-нибудь за ней. Переулками она вышла на свою улицу. Кажется, все было спокойно.
Мари подошла к небольшому двухэтажному дому, где она снимала маленькую однокомнатную квартиру у старой вдовы. Единственный подъезд с улицы закрывала листва двух могучих каштанов, от которых на окна всегда падала прохладная тень.
Из-за угла, загораживая дорогу, перед Мари возник силуэт немецкого офицера. Девушка в испуге отпрянула, но в ту же секунду офицер схватил ее за плечи и заглянул в лицо.
— Прости, дорогая, ради бога, прости! Я тебя так напугал, — заговорил Бломберг. — Я не смог договориться с тобой о встрече там, в казино, будь оно проклято. Бросился сюда и решил дожидаться твоего возвращения.
— Пусти, Герман, — ответила Мари сухо.
«…Как некстати он оказался возле моего дома. Наверху — Кернау! Дорога каждая минута, а Иозеф еще не знает ничего о спасении бюста…»
— Я понимаю, получилось все страшно глупо, но у меня не было другого выхода, Мари!
— Давай встретимся попозже, Герман. Я смертельно устала и хочу спать. Ты же знаешь, у меня утомительная работа. К тому же нас могут увидеть соседи. Что они подумают обо мне? Вернулась под утро с незнакомым офицером. Прощай, Герман. Ну, иди же… Я тебе потом позвоню.
— Хорошо, Мари, — сразу сникнув, ответил Бломберг. — Прощай!
Он подождал, пока Мари отперла дверь парадного и, щелкнув замком, скрылась в темном коридоре. Тогда Бломберг медленно побрел к центру города. Ему казалось, будто на него свалилась неимоверная тяжесть. Он так и не смог сказать Мари самого важного. А ведь теперь он чувствовал себя другим, совсем другим человеком…
Бломбергу сегодня решительно не везло. Сначала этот неприятный разговор в казино, похожий на допрос, потом такая нелепая встреча с Мари… Инженер шел как в тумане, спотыкаясь, словно пьяный, не замечая появившихся на улицах прохожих, удивленно оглядывавшихся ему вслед…
— Господин майор! Инженер Бломберг! Вот так неожиданная встреча…
Бломберг вздрогнул и обернулся, удивленно уставившись на подбегавшего к нему офицера. И только тут он заметил, что забыл надеть очки.
Обер-лейтенант Эйхенау шел слева от инженер-майора Бломберга, как это предписывал Дисциплинарный устав вермахта, и оживленно рассказывал о счастливой перемене в своей судьбе. Бломберг не вслушивался в торопливую речь обер-лейтенанта. Тот расхваливал своего нового шефа фон Зальца и свое успешное продвижение по службе в аппарате гауляйтера. И только когда Эйхенау упомянул имя генерала СС Дальбрюгге, инженеру вдруг показалось, что он понял, зачем обер-лейтенант примчался в Линц.