Гизан качнулся на каблуках. Прищурился.
— Пусть работают… Арестуете их, если немцы попробуют вас опередить.
ЧАСТЬ III. «РУССКИЙ ОРКЕСТР»
1
Капитан Геринг в отличие от своего высокопоставленного однофамильца не выказывал патологического тяготения к титулам и регалиям. Это, разумеется, не значило, что он был совершенно лишен честолюбия, но, прослужив в абвере не один год и постепенно осознав, что громкое имя Геринг не помогает продвигаться по служебной лестнице, капитан благоразумно примирился с мыслью, что ему суждено быть и остаться «рабочей лошадью» контрразведки. Если, конечно, господин Случай не изволит вмешаться и дать капитану шанс…
Последние полгода Геринг работал в «Команде Панвица» под непосредственным руководством штурмбаннфюрера Бёмельбурга. Операция по уничтожению брюссельской группы принесла капитану крест «За военные заслуги» — орден не из значительных, которым обычно награждали интендантов, и Геринг счел себя обойденным. Бёмельбург, представлявший подчиненного к Железному кресту первого класса, кисло поморщившись, утешил его сентенцией, что любой крест лучше деревянного, и в виде компенсации устроил капитану командировку в «Зону Виши»…
Целые сутки Геринг просидел, запершись в кабинете, и вышел из него только тогда, когда прочитал до конца все документы, заключенные в коричневой картонной папке. Все они в той или иной форме доказывали, что в «зоне» работал нелегальный передатчик, располагавшийся в Марселе или его окрестностях.
По данным экспертов, способ и система перекрытия текста соответствовали «русскому стандарту», и Бёмельбург считал марсельскую радию аналогом РТ-иксов.
Сначала предполагалось, что в «зону» поедет Панвиц, но передвижные пеленгаторы все чаще стали натыкаться на передачи, идущие из Парижа, и это приковало гауптштурмфюрера к улице Курсель. Кроме того, по ходу комбинации, задуманной Бёмельбургом, нужен был человек, владеющий французским и английским, а Геринг знал оба языка в совершенстве.
Комбинация была итогом допросов Венделя.
Убедившись, что Центр и не думает сообщать пароли и явки и что радиоигра, по всей видимости, провалилась, Бёмельбург перестал церемониться с радистом и передал его в руки следователей СД. Венделя хватило на четверо суток; к исходу пятых он назвал псевдоним «Маленького шефа» — Жан Морель — и сказал, что Морель живет в «зоне». В Марселе… Но где? Ответа на этот вопрос Бёмельбург не сумел добиться, и теперь вся надежда оставалась на пеленгаторы нового типа, свободно умещавшиеся в портфеле. Панвиц был уверен, что оперативная группа, оснащенная такими пеленгаторами, словно гребнем вычешет «Маленького шефа», а по его следам доберется до «Большого».
По указанию Панвица штурмбаннфюрер Бёмельбург сформировал команду из десяти операторов, дав каждому мотоцикл и удостоверение сотрудника полиции Виши. Подчиненная Герингу, она должна была отправиться в Марсель и, координируя свои шаги с высшими властями «зоны», начать поиски Мореля. Геринг, свободно говоривший по-английски, получил фальшивый британский паспорт; Бёмельбург превратился в Хуана де Пуэрто Карреро — он достаточно долго воевал вместе с Франко, чтобы сыграть перед французами роль испанца и не быть сразу же разоблаченным.
Следуя принципу сочетать полезное с приятным, Бёмельбург выехал на юг Франции 28 октября и избрал местом резиденции Ниццу — отель «Савой», где снял прекрасный номер с видом на набережную и Кап Ферра. Геринг, отправившийся днем позже, устроился в Марселе, причем гораздо скромнее: капитану и операторам отвели под жилье флигель бывшей казармы Дуан, на окраине города.
Впрочем, и штурмбаннфюреру недолго пришлось бездельничать в Ницце. Уже 31 октября Геринг установил, что подпольная рация находится в квадрате между кварталом Кавалери и вокзалом Прадо. Не ожидая указаний Бёмельбурга или Панвица, он собрал операторов и объявил им, что к вечеру все десятеро должны выйти на прочес квадрата. Если данные коричневой папки верны, то очередной радиосеанс — в 17.25. Продолжительность — до десяти минут.
Бёмельбург, которому Геринг позвонил в Ниццу, пообещал прибыть к этому часу и действительно приехал — с лицом, отекшим от пьянства, и в сопровождении девицы по имени Жаннет.
— Не хотите ли проверить операторов за работой?
— К чему? Вы превосходно обойдетесь без меня…
Геринг подумал о Жаннет и не стал настаивать.
В 17.25 он был на рю де Жарден.
Почему именно с нее, а не с Кавалери или авеню Тулон, находившейся ближе к казарме Дуан, начал капитан обход постов — он так и не смог объяснить. Интуиция? Телепатическая причуда, позволившая Герингу словно бы прочесть мысль оператора, обращенную к нему, и — единственный раз в жизни! — поймать шанс господина Случая?! Так или иначе, но Геринг приехал на рю де Жарден как раз вовремя: оператор, обер-ефрейтор, присев на ступеньки особнячка, с досадой копался в рюкзаке.
Геринг остановился рядом, делая вид, что завязывает шнурок.
— Поломка?
— Да, отказал индикатор.
Улица была совершенно пуста, и Геринг наклонился над рюкзаком. Неисправность оказалась пустячной: от тряски отошла лампа… Впоследствии капитан говорил, что пять минут спустя его прошиб пот при мысли, что оператор мог не найти дефекта и покинуть рю де Карден…
— Включайте!
Обер-ефрейтор щелкнул тумблером и едва не выронил рюкзак.
— Контакт!
— Что?
— Есть прямой контакт!
Геринг склонился над круглым зеленым экранчиком. Танцующая змейка выброса не оставляла сомнений — контакт! Рация была где-то совсем рядом, в нескольких десятках метров. Оператор, подстраиваясь, крутил и крутил ручки. Геринг, забыв обо всем, корректировал линию на планшете: визир давал направление на особняк напротив… Еще немного, и оператор нашел оптимальные величины: пеленг, продолженный взглядом Геринга, уперся в окно особняка — крайнее слева на третьем этаже…
— Какой номер?
— Двадцать один.
— Пошли отсюда…
Известие, принесенное Герингом, заставило Бёмельбурга распроститься с Жаннет. К полуночи операторы сосредоточились на рю де Жарден возле дома номер 21. Десять пеленгаторов и десять линий на планшетах. В 00.09 все они сошлись в одной точке, и точкой этой оказалось уже известное Герингу окно. Рация была поймана.
— Утром из полиции доставили справку: в доме номер 21 размещался пансион, причем его хозяйке принадлежал и другой дом по рю де Жарден — семнадцатый. Справка, как водится, содержала сведения о жильцах обоих домов. Это были в основном французы: несколько чиновников, небогатые коммерсанты, две кокотки. Среди них обращал на себя внимание уругваец сеньор Бариентос — единственный иностранец, если не считать госпожи Барча, по мужу Зингер, о которой полиция сообщала, что она — любовница Бариентоса, хотя и скрывает это, живя отдельно в доме номер 17.
Ближе к полудню в оба подозрительных дома порознь въехали новые постояльцы: англичанин — сухой и высокомерный господин с большим багажом и бумажником, набитым кредитками, и толстый испанский торговец с довольно приятным и добродушным лицом алкоголика. По сигналу гонга новички встретились с другими жильцами за общим табльдотом в громадной столовой дома номер 21.
Ели в пристойном молчании, пили сухое вино, и Герингу не стоило труда украдкой рассмотреть присутствующих. За десертом его внимание невольно привлекла молодая, поразительно красивая дама, сидевшая напротив в обществе мужчины и девочки. Девочка, бледная и анемичная, лениво ковыряла ломтик ананаса и, капризничая, пыталась утопить его в бокале с минеральной водой; дама шепотом выговаривала ей, мужчина же ласково улыбался девочке и придвигал ей новую порцию сладкого.
Это трио покинуло столовую раньше других, и Геринг, проводив их взглядом и мельком глянув на Бёмельбурга, поймал на лице штурмбанифюрера откровенное восхищение.