На дверях соответствующая табличка: «Василь Андреев, инженер-электрик». Звоню, бросив небрежный взгляд на выключатель — он в порядке. Изнутри доносится приглушенный мужской голос:
— Входите!
Нажимаю на ручку; к моему удивлению, дверь действительно не заперта. Просторная однокомнатная квартира. Точнее говоря, комната и холл. Именно такое жилище нужно мне, но пока его нет. Двери в холл и в комнату широко раскрыты. Из боковых дверей доносится шум воды.
— Кто там?
Заранее подготовленная мизансцена канула в вечность: пугливый вопрос, суровый ответ, удивленные взгляды и все такое.
— Я пришел за маленькой справкой, — нежно проговорил я.
— Минуточку… Вы не из милиции?
Гром и молния! А впрочем, этого следовало ожидать. Разве Вера не могла его предупредить?
В проеме дверей появляется Андреев, вытирающий мохнатым полотенцем только что выбритое лицо. Инженеру-электрику, наверное, около тридцати, но лицо у него почти мальчишечье. Добрые синие глаза, слегка курносый нос, каштановые волосы.
— Ваша приятельница, — заметил я, — оказалась довольно несдержанным человеком…
— Несдержанным оказался в данном случае я, — несколько виновато улыбнулся Андреев. — Просто сорвалось с языка…
— Ну ладно, — махнул я рукой. — В том, что вас предупредили, нет ничего страшного, важно, что встреча состоялась.
— Очень приятно… — буркнул Андреев и исчез в ванной. Вскоре он снова появился, держа в руке лыжный свитер и расческу. — Прошу вас, заходите.
Я вошел в холл. Сквозь окно видны деревья парка. У самого окна — рабочий стол с чертежами и раскрытыми книгами. Простая мебель светлого дерева, как у Веры. Мне вот она так и не сказала адреса магазина, а ему сказала. И здесь табуретки — не засидишься.
Андреев гостеприимно указал мне на табуретку, надел свитер и быстрыми движениями привел в порядок волосы. Мы сели.
— У вас курят? — спрашиваю я.
— Конечно. Жаль, что ничего не могу вам предложить, я не курю.
«Тогда у тебя еще будут неприятности с Верой», — подумал я, а вслух сказал:
— Ужасная привычка. Но приятная.
Андреев усмехнулся.
— Для меня это вопрос вкуса, а не принципа. Я начинал курить, но не понравилось. Вот и все.
— А что вы думаете об убийстве при помощи электрического тока?
Хозяин удивленно взглянул на меня.
— Вы ведь инженер-электрик, не так ли? — спросил я.
— Да, правильно… Но я специалист по технике, а не криминалист…
— Вы, наверное, знаете, что ваш друг Медаров мертв. Но, очевидно, не знаете, что, как оказалось в процессе следствия, он умер не своей смертью. Медарова убили.
— Убили?
— Да. При помощи электрического тока. Вы удивлены?
Андреев смотрел на меня, пораженный. Затем на его лице появились признаки явного неудовольствия.
— Действительно удивлен, — сухо проговорил Андреев. — Могу лишь заметить сразу, что, во-первых, Медаров не был моим другом. Во-вторых, я не убийца. Боюсь вас разочаровать, но это правда.
— Не бойтесь, — успокоил его я, улыбаясь. — Меня разочаровать нелегко. Кроме того, я не обвиняю вас в убийстве.
— Но намекаете…
— Нет, это вам показалось. Я пришел к вам потому, что надеюсь с вашей помощью найти настоящего убийцу.
Лицо Андреева приобрело более приветливое выражение:
— Уверяю вас, что непременно помог бы, если бы у меня были хоть какие-то нужные вам сведения…
— При таких расследованиях, — сказал я, — нужные сведения есть только у одного человека — у убийцы. Приходится удовлетворяться любыми, но это тоже не беда: что-то скажет, Мими, что-то додумаю я, вы дополните, свой взнос сделает Вера. И так потихоньку начнет вырисовываться целостный образ.
Андреев слушал меня спокойно, но его добрые глаза глядели настороженно.
— Итак, — продолжал я, — начнем с некоторых простых вещей. Что вам сказала обо мне Вера?
— Ничего не сказала… Ну, ничего такого…
— Послушайте, Андреев, я хочу сразу вас предостеречь: мы не собираемся играть в жмурки. Это, конечно, очень жизнерадостная игра, и я сам играл в нее в детстве, но я никогда не играл с законом. Вам, наверное, известно, что я просил вашу приятельницу никому не говорить о моем визите к ней. Она произвела на меня впечатление человека серьезного. И если этот человек, несмотря на свою солидность и мою просьбу, все-таки рассказал вам об этом, значит, у него имелись на это серьезные основания, тут не простая болтливость. Почему Вера предупредила вас и что именно она сказала?
— Говорила, что к ней приходил человек из милиции и подробно расспрашивал о Таневе… Что Медаров умер… может быть, даже его убили… и что человек из милиции может прийти и ко мне, потому что он разговаривал с Мими, а та наверняка рассказала ему обо мне.
— А зачем Вера передала вам это?
— Как зачем? Просто предупредила меня, вот и все.
— А к чему было вас предупреждать? Чтобы вас не хватил сердечный удар, когда откроете мне двери?
Андреев молчал.
— Э-э, товарищ Андреев, если вы с самого начала будете выдумывать и выкручиваться, нам с вами не подружиться. Обещали помочь, значит… Какие, собственно говоря, у вас взаимоотношения с Медаровым и Таневым?
— С Таневым — никаких.
— Зачем же вы приходили к нему домой?
— Я искал его по просьбе Медарова. Заметьте также, что с Медаровым я познакомился совсем недавно…
— Вы не могли познакомиться давно… если не сидели в тюрьме.
— О том, что Медаров был в тюрьме, я знаю. Он сам рассказывал и еще кое-что: о деятельности «Кометы», организации, в которой работал мой отец…
— Кем был ваш отец в «Комете»?
— Не акционером… — сухо ответил Андреев. — Он был шофером Костова. Вместе с Костовым исчез и мой отец.
— Да. Я слышал об этом. Ну и что?..
— Говорят, что Костов удрал в Германию на гитлеровском самолете: такие, как он, как крысы, бегут с тонущего корабля. Но у моего отца не было ничего общего с их фашистским кораблем. Он был рабочий, а значит, радовался, что близится освобождение. Кроме того, он очень любил мою мать и меня. Только люди, не знавшие его, могут поверить, что отец вместе с Костовым удрал в Германию. Я не такой наивный…
— Ваша мать рассказывала вам что-нибудь об этом?
— От матери я узнал, что отец погиб на войне. Но когда пять лет тому назад мама тяжело заболела и почувствовала, что умрет, она позвала меня как-то вечером и сказала: «Сынок, знай… твоего отца убили эти бандиты из «Кометы». Помни об этом и, если сможешь, отомсти!»
Андреев умолк, опустив глаза, и я тоже молчал, внимательно глядя в окно, на черные деревья парка.
— Я запомнил ее слова. Но что с того? Столько лет утекло… Я узнал, конечно, о процессе «Кометы», но на нем не было установлено, как исчез мой отец. И вот недавно ко мне приходит некий сердитый старик и говорит, что он — Медаров, то есть второй акционер «Кометы».
— Когда было это «недавно»?
— Действительно недавно. Около месяца назад. Можете себе представить мое удивление. Я пригласил старика войти, и он сразу взял быка за рога: «Я ищу одного человека, интересного и для вас. Поэтому надеюсь, что вы поможете мне найти его». — «Что это за человек?» — спрашиваю. «Танев — третий из «Кометы». — «А зачем мне ваш Танев?» — «Он убийца вашего отца». — «Докажите!» — говорю. «Доказать этого нельзя, — отвечает тот, — но я знаю наверное. Если бы я мог доказать, то пришел бы не к вам, а прямо в милицию».
— И вы верите, что Медаров в самом деле пошел бы в милицию? — спросил я, переводя взгляд с окна на Андреева.
— Ну нет. Меня интересовало другое: я хотел получить доказательства, что именно Танев убил моего отца. Я Медарова прямо спросил. «Хорошо, — сказал я ему. — Допустим, мы найдем Танева, как заставить его признаться?» — «Это мы с вами решим, — ответил Медаров. — У меня есть факты против него, и когда Танев увидит, что они у меня, он станет мягким как воск. Важно, — говорил он, — только добраться до него». — «А зачем вы хотите добраться до него?» — спрашиваю. «Надо кое-что уладить, — говорит. — Но и вы и я разделаемся с Таневым, только действуя вместе. Иначе ничего не выйдет».