После третьего звонка дверь открылась, и из полутемного коридора выплыла апатичная физиономия Сираковой.
— Опять вы? — сонно спросила хозяйка.
— Да, опять я. И снова в час послеобеденного отдыха.
— Это правда. Мы с мужем решили отдохнуть, — чуть приветливее пробормотала Сиракова. — Заходите, я сейчас разбужу его…
— Не стоит, — удержал я женщину. — Не будем прерывать отдых ученого.
После нескольких контузий о мебель в темном коридоре мы оказались в знакомой мне гостиной. Я вежливо отказался сесть и попытался избегать тяжелого взгляда, которым смотрел на меня философ с фотографии.
Повернувшись спиной к реликвии, я спросил у Сираковой:
— Ваш брат не оставлял вам чего-нибудь на сохранение? Заметьте, что такие вещи, как деньги или ценности, меня не интересуют.
— Ничего не оставлял, — ответила женщина грустно. Ее взгляды на вещи и ценности явно расходились с моими. — Когда он доверил мне сундучок, обещал хорошо отблагодарить, а когда я вернула его, ничего не дал. Честное слово… Он только на посулы был щедрым…
— Не о деньгах идет речь, — напомнил я, — а какие-нибудь вещи — документы, пакет?
— Ну, ровно ничего не оставил, — проговорила хозяйка так же тоскливо, думая, наверное, о своем. — «Скоро щедро отблагодарю тебя», — говорил он. Но так я ему и поверила. Он только на словах был щедрым.
Я поспешил исчезнуть, прежде чем проснется ученик Декарта. Итак, ничего определенного. Разве что уменьшился список визитов.
Следующий этап: квартира Танева. Звоню по порядку номеров. Один раз. Никакого ответа. Двойной сигнал. Тот же результат. Три коротких последовательных призыва. На пороге появляется Мими.
— Ну мне просто повезло. Именно вас я и искал.
— Расскажите кому другому, — отвечает Мими, давая мне пройти. — Сначала позвонили к Таневу, потом Вере, а когда никто не открыл, вспомнили обо мне.
О, эти женщины! Ничто не пройдет мимо их внимания.
— Это только для того, чтобы выяснить ситуацию, — объяснил я. — Мне нужны именно вы.
— Вы, случайно, не влюбились? — спросила Мими, провожая меня в свою комнату.
— Почти угадали. Действительно влюбился. Только не в вас…
— Не оправдывайтесь, — перебила Мими. — Я уже говорила вам, что мужчины мне осточертели.
За оливково-зеленой занавеской произошли перемены. Комната казалась значительно более приветливой и даже просторной благодаря тому, что все вещи были расставлены по местам. Из радиолы, насколько я понимаю в музыке, доносились звуки какой-то бразильской самбы.
— Чем вас угощать? — спросила Мими.
— Ответами на несколько простеньких вопросов, — скромно ответил я. — Медаров у вас ничего не оставлял?
— Кроме бутылки мастики и бутылки коньяку, ничего. Коньяк уже выпили, а мастика еще есть.
— Жаль, что не наоборот. Я, как и вы, не пью мастику. Хотя скоро, наверное, придется начать. Ну сейчас меня интересует не водка. Не оставлял ли старик какого-нибудь пакета, документов, блокнотов, письма?
— Ух, какой вы… — вздохнула Мими. — Если бы оставил, я бы сказала вам об этом еще при первой встрече. Не такая уж я дурочка.
— Не сомневаюсь в этом. Но иногда случаются провалы в памяти… Гм… Вы, я вижу, прибрали…
— Воспользовалась вашим советом, — сухо ответила Мими. — Ведь жить следует хорошо, а не как-нибудь…
— Именно так, — кивнул я. — Но в данном случае вы действовали не только потому, что посоветовал я. Сами, наверное, увидели, что это никуда не годится. Вот и хорошо.
— Хорошо, — равнодушно согласилась Мими. — Если не лопну с тоски…
Я уже собрался было идти, но последнее замечание натолкнуло меня на мысль, что можно выкурить еще одну сигарету. Достал пачку и предложил Мими. Закурили.
— Первое условие, чтобы не лопнуть с тоски, — заметил я, — избегать скучных людей. Это я знаю по собственному опыту.
— Это и без опыта известно.
— Верно. Известно также, что если отказываешься от чего-то, нужно заменить это другим, ибо иначе уберете в комнате, надеясь начать новую жизнь, а потом, когда нечего больше будет прибирать, ляжете и умрете с тоски. Но, что гораздо более вероятно, вернетесь к настоящей жизни.
— Вам бы не в милиции, а в детском саду воспитательницей работать, — заметила Мими, — так просто вы объясняете… Все просто только на словах…
— Да и в жизни не бог весть как сложно, — возразил я. — Порываешь с одними знакомыми, находишь других. Вот и вся сложность. И самое главное — не считать, что жизнь сплошной праздник. Праздники даже по календарю бывают не очень-то часто.
— Хорошо, — проговорила Мими, — буду считать вас моим консультантом…
— Консультант у вас есть здесь, по соседству. Ваша приятельница Вера. Если она еще не приятельница, то вполне может ею стать. Ничего, что она называет вас Сусанной… Хотя, понятно, это ваше личное дело. — Я погасил сигарету в пепельнице и взял шляпу. — Да, чуть не забыл. Я поинтересовался этим инцидентом. Оказывается, ваш приятель Жора первым полез в драку. А вы, желая помочь ему, лжесвидетельствовали в его пользу. Но поскольку это первый поступок такого рода, вас беспокоить не будут. До свидания.
— До свидания, инспектор.
И снова я на улице. На тротуарах полно народу. Только что закончился матч. Счета я не знаю. Знаю одно: у меня пока что ноль. Из четырех объектов остался только один. Это порядочно отсюда. Там, где мы в свое время бывали на экскурсии с учительницей. Но ничего, воспользуемся троллейбусом.
Квартира Илиева. В холле новая мебель. На стене — картина. Комната наполнена резким запахом одеколона. Я вопросительно взглянул на хозяина.
— Это вы так надушились?
— Скажете тоже! — Илиев невольно улыбнулся. — Жена собралась куда-то в гости, наверное, это она.
— А Танев к вам не заходил?
— Нет. Я его не видел… Да вы садитесь!
Издалека доносились звуки скрипки. Кто-то упражнялся. Судя по всему, не все еще получалось. Хорошо, что в детском возрасте я не прошел через эти муки инквизиции.
— Некогда мне рассиживаться, — говорю. — Иду в театр, «Преступление и наказание». Не видели? Хотя можно и не смотреть. Все известно заранее: убийство, ложные свидетельства и все такое. Я случайно попал в ваши края. Вот и решил заглянуть, узнать, не оставлял ли случайно Медаров вам чего-нибудь: какого-нибудь сундучка, документов?
— Нет. Ничего такого не оставлял.
Голос Илиева звучит спокойно. Но многие лгут со спокойной совестью. Правда, я не сторонник поспешных выводов. И вообще, любить резкие духи не запрещено законом. Даже если они отвратительно пахнут. Что-то среднее между запахом сирени и йодной настойки.
На дворе уже стемнело. Конец матчам, прогулкам и воскресному дню. Да, «растрачен недельный отпуск», как выражаются в одном старом фильме. Но ведь остается театр, может заметить внимательный читатель. К сожалению, не остается и театра. История с театром была просто маленькой выдумкой.
И вот я снова дома. Не больно у меня уютно, но кровать есть. Включаю электрокамин, надеваю пижаму и ложусь. Решаю не читать, а просто постараться поскорее заснуть.
Не стану вам рассказывать, что именно мне снилось. Проснулся я неожиданно, с неясным ощущением того, что опаздываю на работу. В комнате действительно пронзительно звенело. Однако не будильник, а телефон. Я протянул руку к тумбочке, и взял трубку:
— Да, да, это я… А-а, дежурный… Что?.. Кто? Андреев? Где? В управлении?.. Пусть подождет, сейчас еду.
Итак, без представления все же не обошлось. Пусть и не театрального. Быстро оделся, схватил шляпу и выбежал на улицу.
Андреев ждал меня в коридоре управления. Он явно был чем-то угнетен.
— Ну что нового? — бодро спросил я.
— Происходят странные вещи, — проговорил Андреев.
— Например?
— Вышел я вечером, возвращаюсь и вижу, что в комнате горит свет…
— Ну и?..
— И — ничего. Я не решился войти. Явился к вам.
— У кого еще, кроме вас, есть ключи от квартиры?
— Ни у кого.
— А может быть, вы забыли выключить свет, уходя?