Снова Кузьме, чтобы одновременно наблюдать за Леонидом и Ангирчи, пришлось уменьшить увеличение.
Леонид преодолел уже половину спуска, когда Ангирчи появился над камнем, похожим на голову орла в профиль. Он-то и прикрывал расселину. В руках у него было нечто похожее на большого формата книгу, атлас, что ли, — длиной в полметра, а шириной немного поменьше.
«Лубянка? Лубянка! С корнем!»
Кузьма опять усилил увеличение и увидел, что створки лубянки распахнуты. Значит, она пуста.
Ангирчи с ловкостью барса взобрался на скалы и скрылся за ними.
Кузьма перевел объектив прибора к подножию. Леонид еще не закончил спуска. Он двигался очень расчетливо, придерживаясь за камни одной рукой, а вторую не отрывал от груди. Видимо, что-то прятал под ватником. И снова, оказавшись на поляне, он не пошел к костру напрямик, а двинулся вдоль опушки.
Свечин не спеша, убрал аппарат в коробку и, увидев, что Леонид направился к костру, задвинул ее под рюкзак. Через несколько минут Дзюба, покашливая, подошел к огню. Присел. Закурил. Неторопливо, с чувством, и лишь затяжки его — глубокие, прерывистые — свидетельствовали о том, что он только что закончил трудное и опасное дело, потребовавшее от него напряжения всех сил.
Глядя сквозь чуть приоткрытые ресницы, Кузьма понял: у Леонида под ватником что-то есть.
Убедившись, что Свечин спит, а тот, поежившись, преспокойно повернулся на другой бок, почмокал губами и затих, Леонид повернулся спиной к костру, переложил спрятанное за пазухой в свою котомку. Потом бросил окурок в огонь, подложил дров и лег.
Раздумывая над происшедшим, Кузьма сообразил, что перед рассветом на поляну непременно поползет с реки туман. Тогда он сможет незаметно пробраться в скалы. Вряд ли туман поднимется выше вершин.
Решив так, Свечин стал думать о том, правильно ли он вел себя и так ли, как надо, поступил. Первый вопрос, который он себе задал, был: «Почему ты не задержал обоих на месте преступления?» И тут же ответил: «Но разве нельзя предположить такое: я просыпаюсь, а Леонид смеется и говорит: «Пока ты спал, инспектор-салага, я корень нашел. Вот он!!!»
Леонид достаточно честолюбив, чтоб поступить именно так. Но зачем Ангирчи лубянка? И почему Леонид не взял ее? В том-то и дело! Если бы Ангирчи был в сговоре с Леонидом, то не стал бы тайком утаскивать лубянку, когда корень женьшеня из нее уже взят. А Дзюбе, куда ее девать? Корень, правда, пострадает, но и упустить то, во имя чего совершалось преступление…
«А ты, Кузьма, сам-то уверен, что его совершил он?»
«Я не сказал еще — Леонид… Не назвал убийцу. Но ведь, убийство совершено для того, чтобы завладеть женьшенем…»
И тут Кузьма увидел, что к свету костра из ночного мрака выходит Ангирчи с лубянкой в руках. Он шел неторопливо и уверенно.
Свечин сел и вытаращил глаза на старика. Он был поражен тем, сколько в фигуре на вид хрупкого удэгейца было достоинства и силы. Поднявшись, Кузьма сказал:
— Здравствуй, Ангирчи. Я рад тебя видеть. Где ты пропадал, Ангирчи? — Уголком глаза инспектор наблюдал за Леонидом.
Тот словно окаменел, скрючившись на земле.
— Кузьма… — Ангирчи заговорил совсем негромко, но в ночи его слова не заглушались даже шумом водопада, — Кузьма, у костра твоего — вор и сын вора…
— Может быть, и убийца?…
— Нет! Я не убивал отца! — закричал, не поднимаясь, а только ощерившись, Леонид. — Нет!..
— Твой отец украл у меня корень… Ты скрывал место, где он спрятан. Ангирчи догадался. Он две недели ждал тебя. Только это не мой женьшень. Ангирчи стар. Ему немного осталось жить на земле. И я хотел отдать корень людям.
Неуловимым, мягким, но неожиданно сильным движением Ангирчи оказался около Леонида. Достал из его котомки корень, очень похожий на индийского танцовщика, изваянного из слоновой кости. Отсветы костра играли на нем; и казалось, что фигурка живая.
Старик бережно, словно ребенка в колыбель, уложил женьшень в лубянку и передал ее Свечину.
— Держи его. Это чудо не для грязных рук. Храни и передай людям…
Дмитрий БИЛЕНКИН
ПРОВЕРКА НА РАЗУМНОСТЬ
Питер все медлил, хотя следовало, не колеблясь, войти, разбудить Эва, если тот спал, и сознаться, что ему, инженеру-звездолетчику первого класса Питеру Фанни, померещился призрак.
Это произошло в одном из тех дальних отсеков, где нудная вибрация напоминала о близости аннигиляторов пространства — времени. Рядом была заперта сила, которая могла разнести небольшую планету, и сознание невольно настораживалось в этих тесных, скупо освещенных и наполненных дрожью переходах.