Дверцу машины открыл Генрих, за его спиной стояли две темные фигуры.
— Ну как. Вилли?
— Барахло, можно поцарапать пальцы, — Вилли сжал и разжал кулак. — Надо было предупредить, я подобрал бы из домашней коллекции. — Он вышел из машины и уступил место парням, сопровождавшим Генриха.
Парни стали примерять кастеты, их руки трогали холодный шершавый металл и еле заметно дрожали.
Роберт протянул руку, пощупал рубашку сидящего рядом Шурика и недовольно причмокнул.
Боксеры ехали в такси, водитель пригнулся к рулю и гнал машину на предельной скорости. Рядом с водителем сидел Зигмунд и поглядывал на часы и спидометр.
Роберт перегнулся вперед, пощупал материал рубашки Зигмунда и сказал:
— Снимай.
— Как?
— Рубашку снимай, — нетерпеливо сказал грузин и начал стаскивать с Зигмунда пиджак.
Литовец хотел возразить, но встретился взглядом с бешеными глазами грузина, снял пиджак, а затем и рубашку. Крупными зубами Роберт надкусил полотно и оторвал сначала один рукав, затем второй и методически разодрал рубашку на полосы.
Визжали тормоза, и трещала раздираемая ткань.
Роберт дал товарищам по два куска, а сам стал бинтовать руки. Делал он это сосредоточенно, но, взглянув на неумелые движения Шурика, снял свои повязки и начал бинтовать руки юноши.
Водитель покосился на пассажиров, нагнулся и, взяв с полу разводной ключ, положил себе на колени.
Лемке и Фишбах, сидя в библиотеке, играли в шахматы. Лемке мягкими пальцами снял слона противника и поставил его на стол, рядом с белым телефоном. На белом фоне черная фигурка слона выглядела одиноко и сиротливо.
Участники митинга притащили из кафе стол, Карл забрался на него и поднял руки.
Петер и Тони стояли среди приехавших молодчиков, которые, растянувшись в цепочку, окружали собравшихся.
Среди бывших узников Маутхаузена находился и Вилли. В такой же, как окружающие, полосатой одежде, он выделялся лишь своей неподвижностью и тем, что смотрел не на Карла Петцке, а назад, на темные фигуры молодчиков.
— Друзья, — громко сказал Карл. — Поздравляю вас с праздником. Двадцать пять лет назад советские солдаты открыли ворота Маутхаузена, и мы…
— Заткнулся бы ты, приятель! — крикнул Вольфганг и вышел вперед. — Русские коммунисты, видно, платят тебе неплохо, если ты помнишь, что было четверть века назад. — Вольфганг рассмеялся и пошел к импровизированной трибуне. — Дайте мне сказать пару слов.
Окружавшие митинг молодчики двинулись за ним, подхваченные общим движением, шли и Петер с Тони.
Митингующие протестующе зашумели, но никто не останавливал Вольфганга. Тогда на его пути встал Вилли и крикнул:
— Фашистский ублюдок! — он ударил Вольфганга в висок, и парень, повернувшись вокруг своей оси, рухнул на землю.
— Прекратить! — крикнул Карл. — Кто поднял руку на человека? Позор! Друзья, не для кулачной расправы и террора мы собираемой каждый год.
Из разбитого виска и из угла рта Вольфганга текла кровь. Он был мертв, и люди, склонившиеся над ним, поняли это сразу.
— Убили!
— Убийцы!
Все заговорили и закричали, молодчики смешались с участниками митинга. Карл спрыгнул со стола и пытался пробиться к телу.
— Провокация! — крикнул он.
Генрих и двое его подручных молча пробирались сквозь толпу в кафе, где сидел Сажин.
— Кто убил парня?
— Да они все на одно лицо — полосатые! Бей их!
В воздух взметнулись кастеты. Генрих с парнями был уже почти рядом с Сажиным, когда в толпу врезалось такси. Шум мотора и скрежет тормозов на мгновение остановили побоище, но и секунды было достаточно, чтобы боксеры выскочили из машины. Над толпой повис звонкий голос Шурика:
— Михаил Петрович, берегитесь!
Генрих повернулся к подручным:
— Кончайте! Быстро.
Кастеты и забинтованные кулаки боксеров взметнулись одновременно, и невозможно было определить, кто кого опережает. На секунду люди схлестнулись, словно обнялись, и бандиты упали.
Сажин вытер ладонью лицо, тихо, но отчетливо сказал:
— Из кафе ни шагу. Стойте здесь.
Зигмунд взял Карла Петцке за талию и, подняв над головой, сделал несколько шагов и поставил на стол.
— Люди! — кричал Карл. — Друзья!
Тони пробирался среди дерущихся и кричал:
— Шурик! Шурик!
Петер не успевал за ним и бормотал:
— Мальчик, не надо. Не ходи.
Какой-то пьяный молодчик занес над Тони кастет, Петер, задыхаясь, пробежал три шага и сбил бандита. Совершенно обессиленный Петер стоял и растерянно оглядывался, когда другой бандит ударил старого боксера кастетом в затылок.
Тони схватил Шурика за рукав, боксер обернулся и, увидев австрийца, сделал шаг назад.
Завыли сирены полицейских машин, сбавив скорость, но, не останавливаясь, они двигались прямо на толпу, и люди шарахались и уступали дорогу.
Карл собрал вокруг себя друзей, быстро говорил:
— Кто ударил первый? Необходимо быстро найти.
— Это не наш.
— Провокатор.
Тони, который держал Шурика за руки и пытался ему объяснить, что не виноват, услышал Карла и что-то сказал Зигмунду. Литовец взлохматил Шурику волосы и перевел:
— Тони не виноват, он просит тебя идти с ним.
Тони тянул Шурика из толпы, парень сначала упирался, но, глядя в лицо австрийца, поверил и побежал за приятелем. Они обогнули кафе и увидели Вилли и неизвестного мужчину. Вилли расстегивал арестантскую куртку, а мужчина держал штатский костюм. Заметив юношей, бандиты насторожились.
— Вы убили человека. Я видел, — сказал Тони.
— Ты ошибаешься, — Вилли незаметно достал кастет.
— Я видел, — повторил Тони.
Не понимая, о чем идет речь, Шурик переводил взгляд с одного лица на другое.
Вилли и неизвестный были крупными мужчинами, рядом с ними Тони и Шурик выглядели как дети.
— Убирайся, — раздраженно сказал Вилли, кивнул своему приятелю, и они пошли в сторону парка.
Шурик и Тони переглянулись и пустились догонять. Тони крикнул:
— Стойте!
Вилли с напарником вбежали в парк, но, понимая, что не могут убежать от мальчишек, остановились, бросили вещи и повернулись к преследователям.
— Ты уберешься, щенок, — Вилли поправил на руке кастет, а его приятель достал из кармана нож.
Увидев оружие, Шурик выругался и жестом показал Тони, что сам он берет на себя Вилли.
— Господин Петцке, — говорил офицер полиции осуждающе, — мы с вами знакомы скоро двадцать лет. И не было случая, чтобы на вашем митинге…
— Господин капитан, — перебил Карл, — я же вам объясняю, что убийство совершил не наш.
— Но на нем была одежда узника Маутхаузена, — вмешался стоявший рядом Генрих.
В кафе Сажин оглядывал боксеров.
— Руки целы? — спросил он, оглянулся и с тревогой спросил: — А где наш герой?
Зигмунд разматывал ладони и, бросив лоскутья на землю, сказал:
— Я всегда говорил: полотняные рубашки лучше нейлоновых.
— Где Шурик? — Сажин повысил голос.
— Здесь! Я на месте, Михаил Петрович! — отозвался Шурик.
Шурик и Тони волоком тащили бесчувственное тело Вилли.
— Еще один труп? — спросил полицейский.
— Живой, — ответил Тони. — Второй там, — он махнул рукой в сторону парка. — Двоих мы не могли дотащить.
Шурик бросил на тело Вилли кастет и нож и отошел в кафе к Сажину. Тренер взял его за подбородок, посмотрел в глаза и толкнул к Зигмунду и Роберту.
— Держать и не выпускать.
Вилли встал на колени, потряс головой и, покачиваясь, поднялся, но упал бы снова, если б его не подхватил полицейский.
— Он! Этот! Он не наш! — заговорили вокруг.