Наши спутницы, как и подобало марианкам, разыскали заготовленные Гиго Гантом на долгое путешествие запасы пищи и раздавали ее инкам.
Ливень еще больше усилился. Улицы города, ведшие к набережной, превратились в мутные потоки, низвергавшиеся с набережной каскадами.
Возможно, что такие же потоки воды лились и во многих других местах земного шара. Нам казалось, что повсюду происходит то же самое. Не укройся мы на корабле, нас смыло бы во вновь наполнившийся водой залив, уровень которого заметно поднимался.
Наш корабль всплыл. Палуба его уже не кренилась, как прежде, а угрожающе покачивалась.
Гиго Гант взялся за руль, чтобы управлять кораблем. Наиболее сильных инков он посадил за весла. Пытаться поднять паруса в такой ливень было невозможно.
Без парусов оставалось довериться лишь веслам и течению, которое относило нас все дальше и дальше от Города Солнца, вернее, от его руин.
Начался шторм, унося у нас последнюю надежду на спасение.
Из трюма слышались рыдания и стоны.
Вместе с Эрой мы зашли туда. Люди лежали вповалку, тесно прижавшись друг к другу.
Многие страдали от качки.
Посоветовавшись с Эрой, мы решили, что лучшим лекарством для таких больных будет неистовая работа, отвлечение от одуряющей обстановки.
Я поставил всех, кто мог встать, на вычерпывание воды.
Има, ждавшая ребенка, несмотря на это, встала вместе с другими женщинами в цепь — передавать из рук в руки наполненный водой сосуд, чтобы выливать воду с палубы в море. Все же сознание безысходности не покидало работающих, исключая разве что гордую, сжавшую губы Иму.
Тогда Эра предложила мне попытаться воздействовать на психику невольных пассажиров корабля.
Только наследственный ум Матерей Мара мог подсказать ей такую мысль!
Здесь, на палубе, во время потопа и шторма, мы с нею перед лицом всех, кто разделял с нами общую судьбу, должны были соединить наши жизни. Но не для того, чтобы закончить их в пучине, а чтобы войти вместе со всеми в новую жизнь после близкого спасения!
Мы объявили наше решение своим соратникам.
Тиу Хаунак и Чичкалан передали его инкам.
Мысль о свадьбе сынов Солнца в столь необычных условиях заставила встать даже лежащих пластом. Они словно увидели краешек скрытого за сплошными тучами светила.
Но сквозь потоки лившейся сверху воды проникал не столько солнечный свет, сколько непрерывное сверканье молний.
Заслоняя их блеск, мы с Эрой стояли в проеме кабины управления.
В кабине управления находились все наши друзья, а из люка трюма выглядывали смельчаки, передававшие вниз все подробности церемонии, наспех придуманной нами.
По сигналу Тиу Хаунака из трюма донеслось свадебное пение скрытых там певиц, а под струями дождя танцевали две наиболее отчаянные танцовщицы. На бедре одной из них я узнал знакомый шрам.
В блеске молний, под гром, подобный взрывам распада прямо у нас над головой, Тиу Хаунак провозгласил меня и Эру мужем и женой:
— Пусть дела, которые станут отныне вместе свершать Кон-Тики, звавшийся в небе Инкой Тихим, и Эра Луа, носившая древнее имя Луны, будут столь же яркими, как эти вспышки Небесного огня. И пусть счастье сопутствует новым мужу и жене и на Земле, и на Маре, и на любой другой звезде Вселенной! Да будет так во имя Жизни Кон-Тики с женой, и всех, кто плывет с ними вместе среди грома и бури, знаменующих лишь превратности Жизни! Да будет так!
Дождь, если этот поток можно было назвать дождем, лил не переставая несколько суток, все первые дни нашей с Эрой новой жизни. Мы были с ней всегда вместе, помогая счастливым своим видом и утешающим словом подбадривая слабых и страдающих.
Тиу Хаунак и Чичкалан вдохновляли примером гребцов. Гиго Гант был неутомим и позволял сменять себя только мне. Ива была с ним, добавляя этим сил.
Жрецы Знания и певицы с танцовщицами неутомимо вычерпывали воду. В трюме было душно и пахло сыростью. Эра велела приоткрыть люки.
Когда я сменил изнемогавшего от усталости Гиго Ганта, он шепнул мне:
— Слушай, Инка, настоящий шторм в открытом море… Нет, его корабль не выдержал бы.
— В открытом море? — переспросил я, почувствовав ударение, сделанное на этих словах.
Гиго Гант молча кивнул и свалился в глубоком сне. Ива положила его голову к себе на колени и сняла его очки, которые надо было беречь как его собственные глаза.
Что он имел в виду? Шторм оказался слишком слабым для океана, в котором мы давно должны были бы оказаться?
Куда же делся океан?
Мы переглянулись с Эрой, научившись понимать друг друга без слов.