— Черт побери! — воскликнул Винсент, читая приказ. — А ведь я хотел бы снова стоять в Ливерпуле.
— А мне Клайд вполне подходит, — сказал Джонсон.
— А мне подходит что угодно, — сказал Хольт. — Хочу увидеть белый свет.
— Должен сказать, — заметил Скотт-Браун, — что есть места и похуже, чем Глазго весной.
Итак, они вновь отправились на войну.
К середине 1943 года вот-вот должен был наступить момент равновесия: корабли боевого охранения отбирали у подлодок то солидное преимущество, которое было достигнуто немцами за последние три года, и добивались, хотя и с огромным трудом, чего-то вроде возможности сражаться на равных. Отряды сопровождения все еще были малочисленны. Иногда в море одновременно находилось 700 судов, и на них приходилось лишь сотня кораблей сопровождения, а это предоставляло подлодкам огромный простор для выбора целей. Но и малочисленные отряды были сильным оружием. Подлодки теперь уже не в состоянии были удерживать то кровавое преимущество, которое было у них последние три года.
Атаки волчьих стай достигли своей вершины и время от времени приносили неожиданно жестокие результаты. Так, например, в Южной Атлантике немцы за два дня потопили семь танкеров из десяти, входивших в конвой. Немцы держали в море сотню подлодок одновременно. Субмарины собирались в стаи, насчитывающие до двадцати штук. В начале года они опять стали выигрывать, а в марте потопили рекордное количество судов — 108. Новые акустические торпеды следовали за целью по шуму винтов. Но немцам пришлось считать и свои потери: в марте потоплено 15 подлодок, в апреле — 16, в мае — 45. На этой ступени войны немецкое верховное командование кое-что изменило в стратегии — подлодки стали понемногу уходить из Северной Атлантики в более безопасные места.
Корабли боевого охранения увеличивались не только численно. Теперь они могли пересекать с конвоями всю Атлантику благодаря новому методу бункеровки — заправки горючим в океане. Стало вполне достаточно кораблей, чтобы организовать специальные рейдовые группы, независимые от конвоев и способные быстро прийти на помощь. И, что самое главное, силы боевого охранения научились находить, ловить и уничтожать врага.
Никто уже не рассчитывал на счастливую звезду. Прошли времена, когда плохо обученные экипажи и слабовооруженные корабли отправлялись в бой с горсткой глубинных бомб и парой хлопушек, лезли, неизвестно на что надеясь, в самое пекло. Теперь же в Атлантике царствовали наука и люди, ею овладевшие. Локаторы и гидроакустические приборы стали поразительно точны. Системы перехвата радиосигналов подлодок дали возможность предупреждать атаки. Небольшие авианосцы, сопровождающие многие конвои, обеспечивали в самой середине океана прикрытие с воздуха, которого так не хватало раньше. Чаша весов стала склоняться а пользу конвоев. Лучшего времени для вступления «Салташа» в битву нельзя и придумать.
Эриксон собрал офицеров перед отходом к 10 часам утра, чтобы отдать командирам семи находящихся под его командованием кораблей последние приказания и еще раз сказать об организации заградительного заслона.
Его группа состояла из трех фрегатов и пяти корветов. Корабли находились на якорной стоянке у Тейл-оф-зе-Бэнк. Яркое апрельское солнце обещало веселый поход, после того как корабли покинут устье Клайда. Три фрегата — «Салташ» и два других, которые присоединились к нему в Арднакрейше, — были «с иголочки». Пять корветов оказались старыми работягами. В 9.45 от бортов кораблей стали отваливать катера. Им приходилось пробираться между скученными на рейде кораблями. Здесь стояло что-то около сорока военных кораблей: эсминцев, сторожевиков, фрегатов, корветов, тральщиков. Кроме того, там находились линкор, крейсер и два небольших авианосца, стоявшие чуть в стороне от общей массы, словно олицетворяя мощь флота. А вниз по реке, ближе к устью, на специальном рейде стояли плотной массой грузовые суда.
— Катер у борта, сэр! — доложил вахтенный старшина. — Командир «Хармера», сэр.
— Играть захождение! — приказал Локкарт. «Хармер» — следующий по старшинству после «Салташа» фрегат. Командир его был ярым поборником морского этикета. Локкарт без всякой наигранности вытянулся и отдал честь, когда прибывший командир стал подниматься по трапу.
Эриксон сидел в кресле, разглядывая собравшихся командиров. Это как раз те люди, которые ему нужны. Двое из них — он знал совершенно точно — пили больше, чем следовало, один из командиров постоянно грубил офицерам. Но все они хорошие боевые командиры…
За столом их семеро. От командира «Хармера», шестидесятилетнего (!) капитан-лейтенанта, до молодого, с лицом младенца, старшего лейтенанта, командующего «Петалом» — замыкающим корветом. Несмотря на разницу в званиях, возрасте, внешности и воспитании, всех их делала похожими одинаковая печать ответственности и знание своего дела. Их лица — морщинистые, овеянные многими ветрами — несли на себе в большей или меньшей степени резкий след войны.
«Я, наверное, выгляжу точно так же», — подумал Эриксон.
Они занимались очень незаметной работой — год за годом водили конвои между Старым и Новым Светом. Их война и войной-то, в общем, не была — скорее спасательной операцией грандиозного масштаба. Спасение судов, попавших в беду. Спасение людей, тонущих в воде. Помощь войскам, которым необходимо оружие, и самолетам, которым не хватало бензина. Спасение сорокамиллионного гарнизона Великобритании, которому, чтобы не умереть от голода и холода, необходимы продовольствие и одежда.
На столе перед собравшимися офицерами лежали списки конвоя, приказы к отходу, карты, коды и шифры, списки радиопозывных, диаграммы, схемы поиска подлодок, таблицы необходимых запасов топлива.
Эриксон посмотрел на список боевого охранения: «Салташ». «Хармер», «Стриммер», «Виста», «Рокери», «Роуз Арбор», «Пергал», «Петал».
— Перед вами лежит план построения боевого охранения, — сухо начал он. — На карте вы видите, как должны располагаться корабли отряда. Впереди два фрегата — «Салташ» и «Хармер», по два корвета на флангах — «Виста» и «Пергал» — на правом, «Рокери» и «Роуз Арбор» — на левом. Третий фрегат, «Стриммер», в свободном поиске, а замыкающим идет корвет «Петал».
— Опять Чарли на кончике хвоста, — сказал командир «Петала», молодой человек, который ничуть не смущался своего мальчишеского вида и отсутствия командирской респектабельности. — И все-таки когда-нибудь я узнаю, как выглядит нос транспортного судна.
— А об этом лучше спросите «Рокери», — ехидно посоветовал командир «Хармера», и все захохотали. Несколько недель назад отставший транспортник протаранил «Рокери», когда корвет пытался его поторопить. При этом транспортник попал в середину корпуса настолько точно, что «Рокери» стал похож на велосипедный руль. Корвет отправили в док, откуда он вышел совсем недавно.
— Я в этом не виноват, — запротестовал командир «Рокери» с видом человека, который вот уж в который раз повторяет одну и ту же фразу. — Он шел прямо на меня. Я не успел увернуться.
— Так говорят девушки с Пиккадилли. — сказал командир «Петала».
— Да и результат похож, — заметил командир «Стриммера», который запомнился Эриксону грубым обращением с подчиненными. — Ему пришлось отправиться в док налегке.
Снова раздался смех. «Минуточку, — подумал Эриксон, — не такое совещание мне хотелось сегодня провести». Он резко постучал по столу.
— На сегодня достаточно сплетен, — начал Эриксон как можно холоднее. — Я бы хотел поскорее закончить, так как уверен: на ваших кораблях не меньше дел, чем на моем собственном. На этот раз мы идем через весь океан, до Сент-Джонса на Ньюфаундленде. Как обычно, в море будет бункеровка. Каждое утро передавайте мне сведения о количестве топлива. Время бункеровки буду назначать я сам. И очередность, в которой будете подходить к танкеру, сообщу вам я.