ИСКАТЕЛЬ № 2 1973
Анатолий ЖАРЕНОВ
ОБРАТНАЯ ТЕОРЕМА
Назарову часто снится один и тот же сон. Из-за леса выныривает самолет. Огромная белая птица, оставляя за хвостом черный шлейф дыма, с ревом проносится над болотом и исчезает за деревьями. Один за другим раздаются два взрыва… И в ту секунду, когда наступает тишина, Назаров просыпается, ощупывает влажную от пота рубашку, вздыхает, щелкает выключателем ночника. Затем вдевает ноги в шлепанцы и, стараясь не шуметь, идет в другую комнату. Вслед ему слышится женский голос:
— Ты куда, Виктор?
— Спи, Лиза, — шепотом отвечает Назаров. Он подходит к окну. На подоконнике стоит аквариум. В большой стеклянной коробке, вяло подрагивая плавниками, гуляют черно-красные пузатые рыбешки. Назаров тупо наблюдает за ними и минут через пять возвращается в спальню.
Сегодня он меняет маршрут: в спальню идти не хочется, и Назаров направляется на кухню. Долго пьет воду, курит до тех пор, пока сигарета не начинает жечь пальцы. Чтобы не обжечь губы, вставляет в кончик окурка спичку. В голове колотится мысль: «Неужели это никогда не кончится? Никогда?» Вторая сигарета успокаивает. Он бросает окурок в раковину умывальника и закрывает за собой дверь. Снова останавливается перед аквариумом в пустой комнате пустого дома, который со вчерашнего дня уже не принадлежит ему. Продано все, что можно. Остался аквариум, книжная полка, старый платяной шкаф с плохо закрывающимися дверцами, стол и стул. Да еще в спальне кровать с тумбочкой, ночник и будильник.
Но не знает Назаров, радоваться ему или огорчаться. Впереди длинная дорога, новая жизнь. Однако будет ли она новой? Ведь проклятый сон с самолетом никуда не уйдет, останется с ним до последнего дня. Надеется Назаров, что убежит от этого, что в другом месте обретет покой. Надеется и боится… Город, в котором он живет, перестал ему нравиться. Этот город за последние годы стал похож на лицо человека, решившегося на сложную пластическую операцию. Все здесь взрыто, сдвинуто с привычных мест, все топорщится, расползается. Рядом с древними одноглазыми домишками тянутся вверх девятиэтажные великаны. То, что было раньше окраиной, оказалось в центре. Время-хирург располосовало старый районный городишко, но швы еще не зажили, и пока из-под пластырей и бинтов не видно, каким же будет его новое лицо. И это бы еще ничего, думает Назаров. Но в городе стало слишком много людей. Слишком много. Поэтому и собрался он уезжать…
Назаров тяжело вздыхает и подходит к дверям спальни, будильник показывает три часа. Три! Пора будить Лизу…
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Телефон зазвонил в половине восьмого. Шухов выключил пылесос и шагнул через кучу книг к столику с аппаратом. Из кухни выглянула Люся. Через плечо у нее свисало посудное полотенце. Шухов встретился взглядом с женой, мотнул головой и поднял трубку. Звонил Кожохин. Люся теребила кончик полотенца и слушала.
— Да, — говорил Шухов. — Да, я. Привет, Кожохин… Что у тебя?.. Где?.. А может, обойдешься без меня? Воскресенье ведь…
Он разговаривал с Кожохиным и недовольно морщился. Судя по всему, книги опять не удастся привести в порядок. Скоро полгода, как семья следователя переехала на новую квартиру, а книги, как сложили их штабелем вдоль стены, так и лежат, мешая Люсе проводить в жизнь планы благоустройства быта, — лежат, пылятся, может, даже портятся. Это больше всего беспокоит Шухова. Он очень дорожит библиотекой, которую собирает уже лет пятнадцать, — несколько тысяч томов сочинений людей, где-нибудь когда-нибудь побывавших и описавших потом то, что им довелось увидеть. Шухов шутит, что эти книги заменяют ему туристические поездки: и интересно, и для кармана ненакладно.
В старой квартире он держал свою библиотеку на простеньких стеллажах из кое-как выстроганных досок. В новой такие стеллажи выглядели бы уродливо. Поэтому Шухов несколько дней назад пригласил мастера. В субботу заказ наконец был выполнен, и в воскресенье Шухов встал пораньше, чтобы расставить наконец книги по полкам.
— Значит, не обойдешься, Кожохин? Ну ладно, присылай машину…
Шухов опустил трубку на рычаг и грустно сказал жене:
— Вот так, Люся. На «нарыве» убийство. Кожохин смущен, непонятно ему что-то…
Люся обвела кислым взглядов стопки книг на полу и вздохнула. Шухов пошел одеваться. На ходу, не то оправдываясь перед ней, не то убеждая себя, добавил:
— Думаю, Кожохин перестраховывается. Ну что там может быть сложного, на «нарыве» этом?