— Гидеон Петч!
Его полное имя было Гидеон Стефен Петч. Образование получил в Пэнберне, в торговый флот вступил кадетом[2] в 1935 году, в 1941 году получил сертификат помощника капитана, в 1944 году — сертификат командира корабля, в 1945-м — впервые получил под командование судно, потом инцидент с «Белль Айл», а затем несколько лет на берегу — пустые, бесцельные годы. Холланд проследил их факт за фактом, перечисляя их монотонным голосом, как будто прослеживал путь прохождения бандероли через почтовые отделения. А затем последовали специальные вопросы. Считал ли он «Мэри Диар» способной совершить длительное плавание? Проверял ли он противопожарное оборудование? Осматривал ли лично спасательные шлюпки? Считал ли команду дееспособной? Компетентны ли, по его мнению, офицеры?
Петч заметно успокоился, обрел уверенность. Прошлое его не касалось. Да, шлюпки были в полном порядке, он проверял их лично. Экипаж — средний, приходилось плавать и с худшим. Офицеры? Он предпочел бы не комментировать. Некоторые — хорошие, некоторые — нет.
— А капитан? — Вопрос был задан все тем же бесцветным, скучным голосом.
Петч, подумав, ответил:
— Мне кажется, он был хорошим моряком.
— Вам кажется? — темные брови Холланда взлетели вверх.
— Капитан Таггард был болен, сэр.
— Тогда почему он не ушел с судна?
— Я не знаю.
— А как же первый помощник Адаме ушел с судна по болезни? Почему капитан Таггард не был снят с судна по той же причине?
— Очевидно, владелец считал, что он в состоянии завершить этот рейс.
— Под владельцем вы подразумеваете мистера Деллимера?
— Да.
— Скажите мне, что за болезнь была у капитана Таггарда?
Конечно, Петч ждал этого вопроса, но сейчас, когда он был задан, вид у него был жалкий, и он бросил взгляд назад, туда, где сидели свидетели. Потом он взглянул на Джанет Таггард, а затем снова на Холланда.
— Извините, сэр, но я думаю, что не сумею ответить на этот вопрос.
Холланд посмотрел в сторону председательского кресла, держась за лацканы своего пиджака, как будто на нем был не пиджак, а мантия.
— Я полагаю, уважаемый господин председатель, что все связанное с «Мэри Диар» уместно для расследования. Я пытаюсь воссоздать полную картину случившегося. А чтобы добиться этого, я обязан представить факты — все факты.
— Вы совершенно правы, мистер Холланд, — Боуэн-Лодж плотно сжал губы, — но я вижу… — он заглянул в свои бумаги — …что среди свидетелей находится мисс Таггард. И я попросил бы, мистер Холланд, иметь это в виду и, упоминая имя ее отца, по возможности избегать выражений, причиняющих ей боль.
— К сожалению… — Холланд выдержал холодный, официальный взгляд Боуэн-Лоджа и обратился к Петчу: — Я буду удовлетворен, если вы подтвердите, что знали, чем был болен капитан Таггард.
— Да, я знал, — ответил Петч. И затем быстро добавил: — Но я не представлял себе, что это может быть фатальным.
— Все ясно. — Теперь Холланд перешел к вопросу о грузе. — Как первый помощник вы должны были нести ответственность за погрузку. Осматривали ли вы лично трюмы?
— В трюмах номер один и номер четыре был лично. Другие два были уже заполнены, и я проверил их размещение через смотровые люки.
— Перед выходом из Адена или после?
— Перед выходом.
— Не расскажете ли вы суду, как конкретно были размещены грузы в трюмах?
Петч начал с трюма № 1 и охарактеризовал все остальные, начав с носовой части и кончив кормовой. Он назвал размеры каждого — они занимали всю ширину судна до самого днища. Пол трюмов был сплошь заставлен ящиками. Он назвал их приблизительные размеры.
— Вы знали, что в ящиках находились авиационные двигатели? — спросил Холланд.
— Да, знал.
— Из личных наблюдений? Я имею в виду, видели ли вы лично, что находилось в тех ящиках?
— Нет. У меня не было случая. Но, так или иначе, открыть их было сложно — они были очень плотно уложены за исключением первого и четвертого трюмов, а поверх них лежали тюки с хлопком.
— Понятно. Значит, когда вы сказали, что в ящиках были авиамоторы, вы имели в виду, что именно так значился груз в декларации?