— А как их пометишь? Атомами?
— Атомы, конечно, не применишь. Но если привезти на базу партию трикотажа определенного цвета и сорта, а в соседних областях этот сорт и цвет изъять? Тогда появление каждой вещи из меченой партии может привести как раз туда, куда нужно. Подумаю… Но зашел я к тебе вот по какому поводу. Я созвонился с соседями. У них числится примерно такое же, как и это, совершенно непонятное преступление. Я приказал выписать тебе командировку. Поезжай, ознакомься с материалами, побывай на месте… Заодно осторожненько установи, с кем ведет торговлю луковицами и посадочным материалом Камынин.
Уже на улице Николай посмотрел на часы. Уроки в школе, где работала Лариса, заканчивались через полчаса. Но поскольку она была совсем молодой учительницей, то она наверняка задержится. Значит, стоит зайти в кафе, сесть так, чтобы видеть дорогу, по которой она обыкновенно ходит, и наскоро перекусить.
На его счастье народу было немного, он быстро съел пельмени, запил кефиром, прихватил пачку папирос и подошел к школе в тот момент, когда Лариса выходила.
Она сразу увидела его и нахмурилась. Николай покорно и виновато улыбнулся.
— Я же просила тебя не встречать меня возле школы. Это дает повод ученикам для хитрых взглядов и насмешек.
— Твои ученики развитой народ: сразу все поймут.
— А ты вспомни себя… Разве мы не так же следили за учителями? Да еще новенькими. Ведь все замечали. И все понимали по-своему.
— Пожалуй, — согласился Николай. — Учту.
Они перешли мост и медленно пошли по заречному молодому, но густому парку, выбрали скамейку и сели. Отсюда сквозь деревья виднелся полузасыпанный овраг и угадывалась красная кирпичная стена непотопляемой базы.
Может быть, поэтому разговор не клеился. Лариса рассказывала об открытии «интереснейшего характера» в одном из своих учеников, но Николай слушал невнимательно.
— …И что самое важное в них, самое поражающее, так это удивительная смесь инфантильности, детскости и знаний. Кротов в этом отношении прямо-таки обобщающий характер. Ты меня понимаешь? — спросила Лариса.
Нет, он ее не понимал и потому смутился.
— Это выражается хотя бы в том, что Кротов и его товарищи с удовольствием и с явным знанием дела мастерят карманные транзисторы. Они прекрасно осведомлены о ценах на детали, знают, где и почем можно купить материал для футляра и многое другое. Можно подумать, что это маленькие старички, так хорошо они знают и дело, и цену деньгам и даже времени. И в то же время они с великолепным презрением относятся к учебникам, дорогим подаркам, одежде — словом, ко всему, что стоит неизмеримо дороже, чем все их детали. И это не от злого умысла или плохого воспитания. Это в них органическое. А почему — я еще понять не могу. К сожалению, на лекциях по педагогике мы этого не проходили.
Она усмехнулась, требовательно приглядываясь к Николаю, словно ожидая от него если не разрешения вопроса, то хотя бы подсказки. Вероятно, в иное время он бы постарался порассуждать на эту, в общем-то, интересную тему, но сейчас им овладела другая мысль:
«В моем случае возможен такой вариант: пройдоха подчинил себе славного, увлекающегося парнишку, он пролазит через отверстие вентилятора и выбрасывает жулику похищенный на базе товар… Да, если нам, бывало, попадался взрослый, который своей необычностью и подчинял нас, то мы могли совершать преступления, даже не предполагая, что это преступление. Например, украсть у матери деньги, или еду, или какую-нибудь вещь… При этом нам казалось, что мы удивительно смелые, находчивые и, в общем-то, необыкновенные ребята…»
— Ты знаешь, — ответил наконец Николай, — я и сам кое-что подобное замечаю, но понять не могу. Но поскольку вас кое-чему все-таки учили, скажи мне вот что… Кстати, этот самый Кротов в каком классе?
— Я же сказала, в шестом.
— Выходит, ему тринадцать лет… Да-а… Для моего случая он великоват. А совсем маленькие, ну, знаешь, такие недоросточки, у тебя под началом водятся?
— Что значит «недоросточки»? Сейчас дети развиваются очень быстро. И если сравнить их с тобой или со мной в их возрасте, так они крупнее нас. Особенно девицы. Но есть, конечно, и небольшого роста, хрупкие…
— А эти хрупкие… тоже страдают инфантильностью?
— Пожалуй, меньше, чем рослые ребята…
— Почему? — удивился Грошев. Ему казалось, что маленький человек должен и жить и думать по-детски.
— Видишь ли… В детских играх, стычках, конфликтах хрупкие, маленькие побеждаются грубой силой. У них больше обид. Борьба взрослит, инфантильность быстро исчезает. А почему ты об этом спрашиваешь?.. Опять какое-нибудь… дело?