Подъезд, за которым наблюдали Денисов и Колыхалова, находился против детской площадки. По другую сторону, за небольшой оградой, виднелись освещенные витрины парикмахерской. Кира и Денисов гуляли по двору, сквозь стекла витрины рассматривали интерьер.
— Что это за порода собак — эрдельтерьеры? — спросил Денисов. — Не знаешь?
— Как тебе сказать? — Кира знала решительно все. — Предположим, нужно встретить какого-то человека, а ты занят. Овчарку не пошлешь, если она этому не обучена. А эрделя… Ты берешь его морду двумя руками, смотришь в глаза и медленно говоришь: «Милый, автобус сто шестьдесят второй, у остановки, в двадцать сорок».
Денисов засмеялся.
Еще до полуночи появилась опергруппа, поставила машины наискосок у соседнего дома — одну и рядом другую. Старший группы подошел к Колыхаловой прикурить, они обо всем договорились.
Время шло — Маевского не было.
В половине второго Денисов с Кирой ушли в подъезд, к окну над батареей — излюбленному месту ночных пар: дольше оставаться во дворе становилось подозрительным.
В тепле Денисов быстро задремал, уткнувшись в воротник куртки. Его разбудили тихие шаги по лестнице. Денисов решил, что это один из работников опергруппы, которым строжайше запрещено входить в подъезд.
— Кажется, нас меняют…
— Может, не нас, а только тебя? — усмехнулась Колыхалова.
— Может я третью ночь на ногах, — оглянувшись, он вдруг увидел, что человек на лестнице — вовсе не работник опергруппы — стоит у перил и смотрит на них. — Что скажете? — Денисов сразу узнал его — по описанию Порываева и женщины с усиками а-ля Кольбер.
— Пора иметь свой дом, а не стоять на лестницах! — Маевский словно тоже что-то почувствовал. — Спички, надеюсь, у вас найдутся?
Кира щелкнула зажигалкой, одновременно подала сигнал опергруппе.
— Благодарю, — Маевский поднялся на пятый этаж, открыл ключом дверь.
Денисов взглянул в окно, внизу у подъезда Маевского ждало такси. Тогда он расстегнул куртку, чтобы можно было достать висевший под мышкой пистолет.
Быстро потекли секунды.
Наконец первая оперативная машина подошла к подъезду, кто-то из инспекторов пересел в такси, и оно отъехало за угол. Оперативная машина заняла место перед крыльцом.
На пятом этаже щелкнул замок, послышались приглушенные голоса, звуки передвигаемых чемоданов.
— Он мне сказал, что друг вашей семьи, кроме того, я узнала пальто, — хозяйка квартиры старалась говорить тише, но голос ее разносился по лестнице, — кто мог предполагать, что он унесет записную книжку…
— Теперь это неважно. Значит, договорились: я уезжаю временно.
Маевский нес два больших неудобных чемодана, они то задевали перила, то ударяли его по ногам.
— Пойдем и мы, — пропустив Маевского вперед, негромко сказала Кира, — завтра с утра на работу.
Они пошли следом. С этой минуты их роль в операции менялась: в случае, если Маевскому удастся выскочить из засады, устроенной на крыльце, Денисов и Колыхалова должны будут отрезать ему путь вверх, на чердак.
Внизу хлопнула входная дверь — Денисов бегом устремился вниз. Дверь хлопнула вторично. Видимо, Маевскому удалось вырваться из рук инспекторов и броситься в подъезд.
— Руки! — услышал Денисов внизу, у дверей. Раздался негромкий лязг щелкнувших замков.
Маевский и старший опергруппы, надевший на него наручники, быстро сели в машину. Кира заняла место рядом с шофером, Денисов — по другую сторону задержанного.
Разом хлопнули дверцы, один из оставшихся для обыска инспекторов махнул рукой. Машина рванулась с места.
ВСЕМ. ОПЕРАЦИЯ «МАГИСТРАЛЬ»
РОЗЫСК МАЕВСКОГО И. А. ПРЕКРАТИТЬ В СВЯЗИ С ЕГО ЗАДЕРЖАНИЕМ. ХОЛОДИЛИН.
Пронзительный звонок разбудил Денисова. Не поднимаясь из кресла, он попытался достать трубку, но выронил — трубка с шумом ударила в настольное стекло.
— Слушаю, Денисов, — он был уверен, что кто-то случайно набрал не тот номер.
Звонил Сабодаш.
— Ты когда домой уезжаешь? В четыре двенадцать? Понимаешь, — в голосе его слышалась неуверенность, — Маевский просится из КПЗ, говорит, что хочет сделать важное сообщение. Пожалуй, лучше тебе с ним. А? Все-таки, как говорится, сыграл первую скрипку. Уот.
Денисов пошевелился. Затекшие ноги повиновались с трудом.
— Я поговорю.
— Возьми его в кабинет начальника отдела, Денис. Там все материалы. Учти еще: скоро Холодилин приедет. Хочет сам допросить.
Ожидая, пока Маевского выведут из камеры, Денисов вынул из кармана маленькую книжку, из тех, какие обычно носил с собой, и стал перелистывать. Чтение не захватывало. Неожиданно он понял: что-то из прочитанного мешает сосредоточиться. Денисов перевернул страницу назад, нашел: собаке, обнаружившей кубок Жюля Ремо, ежедневно добавляют к рациону черную икру.
— Маевский! — провозгласил помощник дежурного по КПЗ, выводя задержанного.
Денисов представился:
— Младший лейтенант Денисов — инспектор уголовного розыска.
На столе начальника отдела лежали подобранные к приезду Холодилина документы — ответы на телеграммы, справки, меморандум ночного разговора с начальником уголовного розыска Юрюзани. В углу были сложены вещи задержанного. Отдельно, под сургучом, содержался пакет с деньгами. Денег оказалось совсем немного.
Маевский выглядел энергичным. Ему еще не пришлось побыть под замком: фотографировали, снимали отпечатки пальцев, заполняли многочисленные протоколы. Сержант, занимавшийся с ним, парень с юморком, каждый раз повторял: «Эх, елки пушистые!»
— И двери не открываются с жалобным стоном, и никаких темных комнат… — сказал Маевский, войдя в кабинет впереди Денисова, — и нет комиссара Мегрэ.
— Обходимся.
— Понимаю. Можно сесть?
— Прошу. Слушаю вас.
Денисов сел за приставной столик, Маевского посадил напротив. Кресло начальника отдела оставил незанятым — на случай, если приедет Холодилин.
— Мне необходимо поговорить с кем-нибудь из руководящих работников министерства: есть важное сообщение, — Маевский хотел поправить галстук, но вспомнил, что его отобрали при обыске, поэтому только провел рукой по воротничку, — вы в состоянии организовать такую встречу?
— Самостоятельно вопросы не решаю.
— Речь пойдет об автокамерах. Мое сообщение перевернет в корне все, что вы знаете об этих автоматах. Конструкторы получат новый аспект для изысканий, вы же сможете перестроить весь комплекс профилактики. Видите, я и не думаю запираться…
— С вами будет разговаривать заместитель начальника управления.
— Очень хорошо… — Илья попытался улыбнуться. — Понимаю, что кажусь вам обычным уголовником. Но это факт — за свою жизнь я ни у кого не взял и копейки без спроса до того, как стал открывать ячейки, — он избегал слова «воровать».
Слушая, Денисов просматривал прибывшие из Юрюзани материалы.
«Маевский И. А. жил неподалеку и в любой момент дня и ночи был готов помочь школе. Нравственно устойчив, хороший семьянин, общественник. Когда его просили, вставлял разбитые стекла в окнах, ремонтировал забор, помогал в зооуголке…»
Встречалось и другое:
«Средняя школа № 93. Отстранен от преподавания черчения в связи с грубым нарушением трудовой дисциплины…»
«Дорогой радиослушатель! Благодарим Вас за Ваше письмо, которое Вы передали жюри конкурса. Как только будут известны результаты конкурса, мы сообщим о них в наших передачах. С совершенным почтением Русский отдел «Би-Би-Си».
— …Я не собирался постоянно воровать, — наконец он произнес слово, которое ему никак не давалось, — я разрешил себе стать нечестным на время. Как-то на вокзале в Риге я увидел слепую девушку — ее никто не встретил. У нее был тяжелый чемодан. Я взял такси и отвез ее домой. Как это в вашем представлении о преступнике?