И сумел он сказать эти будничные слова так, что председатель не стал вспоминать об этикете, протянул руку, выключил телевизор, спросил в наступившей тишине:
— Случилось что?
— Случилось, случилось, — быстро проговорил Раф.
Председательское семейство настороженно молчало, ожидало продолжения. Раф с сомнением посмотрел на них, потом перевел взгляд на председателя. Тот понял.
— Пойдем со мной, — сказал он.
Встал и пошел в другую комнату, подождал, пока туда вошел Раф, плотно прикрыл дверь.
— Говори.
И опять Раф заколебался: с чего начать? Не придумал ничего лучше, как бухнуть сразу:
— Фашисты в лесу, Петрович!
— Ты сегодня температуру мерял? — Голос председателя звучал спокойно, но слышались в нем угрожающие нотки: как так, из-за дурацких шуточек человека от воскресного отдыха отрывать!
— Да не вру я. — заорал Раф и вдруг успокоился, пришел в себя. — Опыт мы ставили. Знаешь?
— Ну знаю. Старков рассказывал. Время хотите вспять повернуть…
Раф усмехнулся про себя: примитивно, но в общих чертах верно.
— Уже повернули.
— Удался, значит, опыт?
— Даже слишком. В общем, такие дела, Петрович: наш генератор создает границу между нашим временем и прошлым. На этот раз мы попали, видимо, в сорок второй год…
— Самое пекло здесь было, — сказал председатель. — Вместе с твоим Старковым фашистов били. Каратели тогда две соседние деревни сожгли. Одни печи остались. Лучше и не вспоминать.
— Придется вспомнить, — жестко сказал Раф, — Чего-то мы не учли в расчетах, и сквозь эту временную границу проскочили наши «гости» из прошлого. А какие — сказал уже.
Председатель задумался.
— А может, все-таки ошибка? Может, марево? В болотном тумане всякое показаться может.
— Не тяни, Петрович, — отрезал Раф. — Все самое настоящее. Увидишь Старкова — подтвердит, Да и наш Димка с дерева наблюдал. И машины немецкие, и форма немецкая. Как в кино.
— В кино по-всякому одеть можно, — вздохнул председатель. Очень уж ему трудно было поверить в старковское чудо.
— Мы тоже сначала подумали, что кино, — сказал Раф. — Только это, отец, совсем не кино.
— Может, рабочим каким немецкую форму выдали? — все еще сопротивлялся председатель. — Со складов, чтоб зря не лежала.
— С каких складов? — уже рассердился Раф. — Из «Мосфильма» или из театра какого-нибудь? И настоящие автоматы выдали? Интересно, зачем?
— Да-а… — протянул председатель, полез в карман, достал смятую беломорину, коробок спичек, закурил, пустил дым к потолку. Он никогда не торопился с решениями, долго обдумывал, взвешивал, примеривался, а уж когда решал, то прочно и твердо. Он курил и молчал, и Раф молчал. Молчал и думал о том, что делается в лесу. Не хотел думать, не верил в то, что думалось, и все-таки думал, думал, думал, и сжималось что-то в груди, натягивалась струночка — не порвать бы…
— Вот что, студент, — сказал наконец председатель. — Сколько их там?
И Раф вздохнул облегченно: поверил-таки. Да и не мог не поверить. Не такой мужик председатель, чтобы не понять, когда шутят — пусть глупо, пусть подло, — а когда всерьез говорят. Понял он — даже не то, что произошло на самом деле, а то, что и вправду пришла беда, и что с бедой этой можно сладить только сообща. Как и тогда, в настоящем сорок втором, когда председатель — ровесник Старкову — ушел в партизаны, а после войны строил колхозы на Брянщине.
— Человек тридцать, — быстро сказал Раф. — Грузовик и маленькая легковушка с офицерами.
— А их трое… — не то спрашивая, не то утверждая, проговорил председатель, и Раф перебил его:
— Да не в том дело! Для наших опасности нет: лес большой, да и не полезет Старков на рожон, — тут он сам не очень верил в свои слова. — Главная опасность в том, если фашисты в деревню прорвутся.
— Могут… — опять не то спросил, не по подтвердил председатель, и опять Раф вмешался:
— Маловероятно: это же чужое время. Оно существует только в пределах действия генератора, а значит, пришельцы не смогут из этих пределов вырваться.
Но председателю непонятны были доводы Рафа. Он в науке не слишком разбирался, зато точно знал: есть машина, есть тридцать человек со «шмайссерами», и никакой дробовик их не остановит.
— Мало или не мало, — сказал он, — а людей предупредить надо. Не поверят, конечно, в ваши штуки со временем. О бандитах говорить будем, о бандитах в бывшей немецкой форме. Где-нибудь старый трофейный склад ограбили, а теперь в село идут. Не очень мудро придумано, но, если на серьез брать, поверят. Главное, чтобы подготовились к встрече.