— Давненько не были, Алексей Петрович, — суетился возле столика вертлявый, с маслеными глазками хозяин подвальчика. — Грешно забывать, грешно!.. Мигом соорудим… Селедочка есть астраханская, грибки, ветчинка… Мамзельку желаете для компании?
— Давай! — хрипло ответил Ступин. — Селедку давай. Мамзельку, ветчину, грибы… Все тащи!
От водки пошло туманное, расслабляющее тепло. Унялось надоедливое подергивание века, и кровь, словно одолев внутреннюю преграду, ударила в висках живыми толчками, прогоняя тупую ломоту в затылке и холод в кончиках пальцев.
Четвертый день полковник Ступин уходил от чекистов.
В ночь, когда комиссар Линде ехал к нему на квартиру с ордером на арест и обыск, Ступин в самом деле находился в Кускове. Только не в школе, как полагал Менжинский, а на полигоне, начальник которого был одним из командиров ударного отряда. Здесь он узнал про аресты и понял, что выступление провалилось. Ступин послал начальника полигона срочно добыть подходящие документы и командировочное удостоверение, чтобы уехать из Москвы в сторону Орла и там перейти фронт.
Но, прежде чем документы были добыты, в Кусковской школе появились чекисты. С полигона пришлось уходить.
Километров десять Ступин шел пешком, затем попалась попутная ломовая подвода, на которой он вернулся в Москву. Ни по одному из известных адресов Ступин идти не решился. Возле Рогожского кладбища нашел дом, в котором сдавались места для приезжих староверов-богомольцев. Там провел ночь. Лежал в затхлой конуре с ободранными обоями, отбивался от клопов и тоскливо ждал облавы. Утром, так и не сомкнув глаз, расплатился с хозяйкой и наугад пошел по улицам. Вышагивал по извилистым окраинным переулкам, утыкался в тупик и поворачивал назад. Казалось, только в таком непрерывном движении и спасение, что стоит остановиться, как рядом окажутся чекисты.
К вечеру, обессилев от усталости, страха и нервного напряжения, Ступин вдруг обнаружил, что ноги привели его на Трубную площадь.
Он вспомнил о подпольном питейном заведении, и в голове сложился план, как пересидеть облаву.
Опасался Ступин не напрасно. Линде довольно быстро выяснил, что на полигоне ночевал высокий мужчина, по описанию похожий на Ступина, и что утром он ушел по направлению к ближнему лесу.
Чекисты прочесали лес и вышли на проселочную дорогу. По ней ездили ломовики, доставлявшие в Москву дрова. Один из них сообщил, что вез в Москву человека, похожего по приметам на того, кого они ищут.
— Возле Рогожки сошел… Вроде к Сычихе отправился.
— К какой Сычихе?
— Фатеру она сдает для постоя богомольцам…
Перепуганная чуть не до обморока визитом чекистов, Сычиха призналась, что высокий военный в френче ночевал у нее.
— Мне еще на ум пало, к чему такому человеку в мою конуру пихаться, — моргая глазами в вывороченных красных веках, рассказывала Сычиха. — Утресь ушел…
— Угостите, кавалер, — раздался над ухом хрипловатый женский голос. — Какой вы невнимательный!
Ступин медленно поднял голову и увидел возле столика накрашенную девицу в розовом платье, отороченном грязными, неряшливо заштопанными кружевами. Рот девицы был ярко подведен помадой.
«Мамзелька» сказала, что ее звать Жанетта, и протянула Ступину руку с наманикюренными пальцами. Под маникюром темнели каемки грязи.
— Убери лапы!.. Пей!
Исподлобья взглянув на «мамзельку», Ступин увидел тусклые, тупые глаза и подумал, что эта дура как раз подойдет для дела.
— У тебя «крыша» есть?
— Мы здеся принимаем, — Жанетта показала пальцем на боковую дверь. — Там кабинетики… Сейчас желаете?
Ступин отрицательно покачал головой.
Девица было огорчилась, но потом лицо ее озарила догадка.
— На всю ночь ежели, тоже можно… Я тут недалечко живу… Кавалеры мною завсегда довольные.
— Пойдем.
Ступин вынул из кармана пачку денег. Не считая, отделил от нее добрую четверть и кинул Жанетте.
Минут пятнадцать они брели по темному переулку, потом уткнулись в какую-то лестницу, прошли по скрипучей деревянной галерейке и оказались в длинной, как гроб, комнате, освещенной коптящей керосиновой лампой.
Жанетта закрыла дверь на крючок и провела Ступина за кособокий древний шкаф, где была кровать, покрытая лоскутным одеялом.
Пересилив чувство брезгливости, Ступин расстегнул крючки на тугом воротничке френча.
Проснулся он от внутреннего толчка. Что-то подсказало ему не шевелиться, не делать ни единого движения.
Сквозь смеженные веки Ступин увидел, что Жанетта обшаривает карманы френча. Оглядываясь на клиента, она вытащила пачку денег, метнулась к пузатому комоду и сунула их в глубь ящика.