Сидя рядом с Уром, Нонна сонно клевала носом. Что-то она стала плохо спать по ночам. Впервые в жизни познала вкус снотворного… Вдруг она спохватилась, усилием воли стряхнула сонное оцепенение. Куда как красиво было бы всенародно заснуть тут.
А Пиреев, смотри-ка, дошел уже до гиперболоидов вращения, тычет указкой в схемы. Ловко это у него получается — непосвященному и в голову не придет, что не сам Пиреев рассчитал эти гиперболоиды. Какой он кругленький, довольный собой…
Тут Нонна заметила, что происходит нечто неладное. Пиреев вдруг запнулся на полуслове. Неуверенным движением он поднял руку и потер висок. Возникла томительная пауза. Нонна повернулась к Уру, шепнула:
— Первый раз вижу, чтобы он…
И осеклась, увидев каменно-неподвижное, как бы затвердевшее лицо своего соседа, напряженный взгляд, направленный в одну точку. Однажды Нонна уже видела Ура таким. Почему-то ей стало страшно, она отодвинулась, насколько позволяли подлокотники кресла.
Максим Исидорович медленно подошел к столу, налил в стакан минеральной воды, медленно выпил в полной тишине. Затем склонился над текстом доклада. Чертовы формулы, в глазах рябит… На чем он остановился?.. Кажется, вот на этой формуле.
Так, еще раз прочесть… Ведь он ее прекрасно помнил, затверживал вчера, а тут почему-то она ускользает, не дается… «Подставляя, имеем…» «Отсюда видно, что…» Взять листки с собой к доске и переписать уравнения? Нет, несолидно это… Вроде бы по шпаргалке…
Ну, нельзя больше тянуть. В зале покашливают, шепчутся — разве это дело? Еще раз вчитавшись в формулу и следующий за ней текст, Пиреев пошел к доске и взял мел.
Проклятье! Все выскочило из головы — и буквы и цифры. Стуча мелом, Пиреев расписался на доске. Раз вывел свою подпись, другой, третий… десятый…
По конференц-залу шел, нарастая, ропот удивления. Председатель ученого совета громко кашлянул.
— Максим Исидорович, — сказал он с печалью в голосе, — по-видимому, нам придется остановить защиту. Вы переутомились, вам надо отдохнуть…
Пиреев посмотрел на взволнованное лицо председателя, своего давнишнего друга, посмотрел на членов совета, повскакавших с мест, потом встретился взглядом с отчаянным, близким к истерике взглядом жены и тут только понял, что свершилось нечто ужасное.
Он схватил свой доклад и, теряя на ходу листки, понуро пошел к выходу.
Сразу после неудачной защиты он приехал домой и заперся у себя в кабинете. Некоторое время он лежал, закрыв глаза, на диване и пытался понять, что же, собственно, произошло с его памятью, никогда прежде его не подводившей. Однако ничем, кроме переутомления, он не сумел объяснить себе причину странного помрачения.
Да, нервное переутомление. Завтра же надо назначить медицинскую комиссию и зафиксировать этот факт. Потом подготовить объяснительную записку…
Он придвинул к себе телефон, Спокойно, деловито распорядился отменить банкет, к которому все уже было готово в ресторане «Дружба».
Кроме банкета, Максим Исидорович намеревался пригласить в субботу к себе на дачу, на шашлык, десяток избранных лиц. Хорошо, что он не успел сообщить им о своем намерении. Жаль только, что баран уже закуплен. Ну да ничего, не пропадет баран.
Он позвонил в медицинское ведомство и договорился о созыве комиссии.
Так, и это сделано. Теперь оставалось главное — найти виновников его поражения.
Максим Исидорович, укрепив себя стаканом чая, раскрыл папку с опозоренным докладом. Чем больше он листал его, тем более убеждался, что эта хитрая змея, директриса Физики моря, нарочно подсунула ему такой сложный материал. Разве нельзя было сделать так, чтобы и диссертабельно получилось, и в то же время доходчиво? Кому нужно столько математики? В приличной диссертации все должно быть в меру…
Нарочно, нарочно она решила запутать его в бесчисленных уравнениях! И этого подозрительного молодчика специально привлекла… Где, позвольте вас спросить, обучали математике этого юного нахала? Не пора ли разобраться, кто он, собственно, такой и с какой целью приехал сюда?
Максим Исидорович вдруг вспомнил странную байку о каком-то продавце из промтоварного магазинчика, который будто бы взлетел на воздух, побарахтался немного и плюхнулся на землю. Молва связывала подвешенного в воздухе продавца с Уром. Тогда он, Пиреев, не поверил вздорному слуху, но теперь…