Вот так и Петер боролся со своим внезапным восторгом.
«Но ты подобрал ее на улице», — твердил ему житейский опыт, разжиревший от предрассудков.
«А она тебя где подобрала?» — возражала его радость.
«Она торговала собой!»
«Господи, а что делаешь ты? Разве торговать совестью менее предосудительно?»
«Но человек не свободен от мнений света!»
В ответ на этот довод внутреннего голоса Петер повернулся на бок и обнял свою обретенную половину. «Что ж, — думал он, засыпая, — мы не так уж и далеки; моя профессия, говорят, не менее древняя. Да мало ли еще таких «древних» профессий! Пусть в меня кинет камень тот, кто ни грана собой не заработал!..»
Солнце, этот вечный спутник всех счастливых историй, уже давно ломилось сквозь плотные гардины, когда новое духовное единство Петер — Мелена изволило проснуться.
— Ай! — сказала Мелена, прикрываясь одеялом. — Отвернись же!
Он рассмеялся. Ему вспомнилась старая как мир история, когда женщина по имени Ева, щеголявшая перед Адамом в чем бог создал, после того как съела яблоко, стала стесняться мужчин.
Это многое могло значить.
И это многое значило.
Начинался день, чистый, как экран перед киносеансом, начинался новый век, уверенный и смелый.
Полдня они сидели друг против друга, тихо смеялись, пьянея от каждого слова и взгляда. Это был тот случай, когда только мешали счастью его суррогаты в пучеглазых бутылках и когда для того, чтобы закружилась голова, достаточно было чашки кофе, протянутой на маленькой ладошке.
День казался вечностью, вечность казалась одним днем.
И когда они совсем уверовали, что обрели рай, у дверей послышались бесцеремонный гогот и стук. Петер пошел открывать, сразу поняв, зачем апостолу Петру был нужен большой ключ.
В комнату ввалились двое: разбитной мужчина в моднейшем полупальто и яркая особа с многообещающим взглядом больших глаз на смуглом лице мулатки.
— Петер-Метер? — спросил мужчина. — Трудно же вас найти.
А дальше произошло ни на что не похожее: он и его спутница сдернули шапчонки и склонили головы, показав свои затылки.
«Хоть я и в раю, но еще не святой, чтобы мне кланялись», — весело подумал Петер. И тут заметил на затылке у женщины ярко-зеленую прядь.
— Вы поняли? — спросил мужчина и протянул руку. — Штангель, журналист, а это Барбара, вроде моей домохозяйки.
— Петер-Метер. А это Мелена, вроде моей жены.
Штангель взглянул на Мелену с улыбкой и любопытством, Барбара — с высокомерной брезгливостью. Она презирала «уличных» считая их слишком прямолинейными, как, впрочем, и «порядочных», считая их лицемерками.
— Насколько я знаю, полузеленых на Земле только три человека — вы двое да еще один святой отец, которого Барбара не захотела приглашать в компанию, — сказал Штангель. — Надежда на зеленых не оправдалась, и спасти мир должны полузеленые. Я с трудом нашел Барбару на Всемирном конкурсе обольстительниц. Но и вас найти было не легче. Однако теперь мы вместе и должны объединиться.
Петер пожал плечами. Мелена мило улыбнулась и поглядела на Петера.
— Итак, коллеги, — торжественно продолжал Штангель, — объявляю: Компания полузеленых спасителей человечества создана, сокращенно — Композел. Торжественный момент — семь минут двенадцатого, четвертого июня. Когда-нибудь эти цифры будут золотом выбиты на пьедесталах. Жанна д’Арк, — при этом он указал на Барбару, — и ее рыцари встанут в рост на всех площадях…
— Их руки побелеют от птичьего помета, и бронзовые головы позеленеют от дождя. И тогда они будут удивительно похожи на самих себя, — сказал Петер.
Этот день они просидели допоздна, обдумывая будущее. Беседа текла тихо и плавно, как река по равнине, и Мелене не раз приходилось бегать в соседний магазин за источниками для этой реки. И к ночи раздобревший от приятельских объятий Петер рассказал друзьям секрет «Альфы и Беты», о котором рассказал ему Грюндик уже после того, как в магнитофоне кончилась пленка.
— Надо подергать Луну за уши: Альфа — левый край видимого диска Луны, Бета — правый. Если направить на них две параболические антенны и на любой ультракороткой волне подавать по три сдвоенных сигнала, то можно достучаться до зеленых и выйти с ними на связь.