Первые впечатления были, неожиданными и в какой-то мере разочаровывающими. Если говорить о масштабах, то с таким же успехом он мог лететь над земными облаками. Горизонт там, где ему и положено быть, никакого ощущения, что летишь над планетой, поперечник которой в одиннадцать раз превосходит диаметр Земли. Но стоило Фолкену бросить взгляд на инфракрасный локатор, прощупывающий слои воздуха внизу, и он понял, как сильно обмануло его зрение.
Облачный слой на самом деле был не в пяти, а в шестидесяти километрах под ним. А до горизонта не двести километров, как ему казалось, а почти три тысячи.
Кристальная прозрачность гелие-водородной атмосферы и колоссальные дуги Юпитера совершенно сбили его с толку. Определить на глаз расстояние здесь было еще труднее, чем на Луне. Каждый видимый отрезок надо умножать по меньшей мере в десять раз.
Элементарный случай, и ничего неожиданного. И тем не менее Фолкену почему-то было не по себе. Такое чувство, словно не в Юпитере дело, а сам он уменьшился в десять раз… Возможно, со временем он привыкнет к чудовищным масштабам этого мира, а сейчас как поглядишь на невообразимо далекий горизонт, так и чудится, что душу сковывает холодный — холоднее окружающей атмосферы — ветер. Да, что ни говори, не похоже, чтобы эта планета когда-либо могла стать обителью человека. Очень может быть, что Фолкену суждено остаться первым и последним человеком, проникшим под облака Юпитера.
Небо было почти черным, если не считать нескольких размытых аммиачных облаков километрах в двадцати над аппаратом. Там, на границе стратосферы, достаточно холодно, но с уменьшением высоты быстро росли температура и давление. В зоне, где сейчас парил «Кон-Тики», — градусник показывал минус пятьдесят, давление равнялось пяти атмосферам. В ста километрах ниже будет жарко, как в земных тропиках, а давление такое же, как на дне глубокого моря. Идеальные условия для возникновения жизни…
Минула четвертая часть короткого юпитерианского дня. Солнце поднялось уже довольно высоко, но сплошная пелена облаков внизу была озарена удивительно мягким светом. Лишних пятьсот миллионов километров заметно умерила силу солнечных лучей. Несмотря на ясное небо, Фолкен не мог избавиться от ощущения, что выдался пасмурный день. Надо думать, ночь спустится очень быстро. А пока царило словно осеннее утро. С той поправкой, что на Юпитере не бывает осени, вообще нет никаких времен года.
«Кон-Тики» вошел в атмосферу в центре экваториальной зоны — наименее красочной из широтных зон планеты. Облачная пелена была лишь чуть-чуть тронута желтизной, не то что желтые, розовые, даже красные кольца, опоясывающие Юпитер в более высоких широтах. Знаменитое «красное пятно», самая броская примета Юпитера, находилось далеко на юге. Выло очень соблазнительно опуститься там, но атмосферная активность в южных тропиках была слишком велика, скорость течений достигала полутора тысяч километров в час. Нырять в чудовищный водоворот неведомых стихий значило напрашиваться на большие неприятности. Пусть будущие экспедиции займутся «красным пятном» и его загадками.
Солнце перемещалось в небе вдвое быстрее, чем на Земле. Оно уже приблизилось к зениту, и серебристый балдахин газовой оболочки заслонил его. «Кон-Тики» по-прежнему шел на запад со скоростью трехсот пятидесяти километров в час, сохраняя ровный ход. Всегда ли здесь так спокойно? Похоже, что ученые, которые говорили о штилевых полосах Юпитера и называли экватор самой тихой зоной, не ошиблись. Фолкен весьма скептически относился к такого рода прогнозам, ему гораздо больше импонировали слова одного на редкость скромного исследователя, категорически заявившего: «Никто не знает точно, что делается на Юпитере». Что ж, под конец дня кто-то будет это знать… Если Фолкен сумеет дожить до ночи.
4
В этот первый день всевышний был к нему милостив. На Юпитере было так же тихо и мирно, как над равнинами Северной Индии много лет назад, когда он парил в земных небесах вместе с Вебстером. У Фолкена было время овладеть своими новыми способностями до такой степени, что он будто слился с «Кон-Тики». Он никак не рассчитывал на такую удачу и спрашивал себя, какой ценой придется за нее расплачиваться.
Пятичасовой день подходил к концу. Изборожденные тенями облака внизу теперь казались массивнее, чем когда Солнце стояло выше в небе. Краски заката поблекли, только прямо на западе горизонт опоясывала полоса темнеющего пурпура. Над нею бледным серпом светилась одна из лун.