Вопрос: Пивная бутылка была закупорена или открыта?
Ответ: Не помню.
Вопрос: Что значит «не помню»? Вы открывали бутылку?
Ответ: Не помню, не могу сейчас сказать.
Вопрос: Доводилось ли вам когда-нибудь встречать ранее этого человека?
Ответ: Нет, никогда.
Вопрос: Запомнили вы его?
Ответ: Плохо. Лет ему на вид около тридцати пяти.
Вопрос: Сможете ли вы отработать его портрет на фотороботе?
Ответ: Попробую, хотя не уверен. У меня до сих пор в голове все кружится.
Вопрос: В случае встречи с этим человеком беретесь ли вы с уверенностью опознать его?
Ответ: Думаю, что смогу.
Вопрос: Есть ли у вас какое-либо объяснение случившемуся?
Ответ: Нет, никак не могу я этого объяснить.
Вопрос: Но вы понимаете, что, если все в действительности было так, как вы рассказываете, значит, вас хотели отравить?
Ответ: Не знаю, хотел ли он меня отравить, но я ведь всю правду рассказываю! Дочерью своей клянусь…»
Я положил на стол листы стенограммы, а Шарапов поднял вверх палец:
— Вот именно — отравить хотели! Почему?
Я пожал плечами:
— Можно ведь и по-другому спросить — зачем?
— Какая разница! — махнул рукой Шарапов.
— Разница, мне кажется, существует, — усмехнулся я. — В «почему» есть момент законченности, вроде акта мести. А «зачем» — это только начало каких-то предстоящих событий.
— Не занимайся словоблудием, умник. Лучше подумай обо всей это петрушке: тут есть над чем мозги поломать.
— Это уж точно. Но у меня бюллетень не закрыт, я еще болен.
— А тебе что — открывая бюллетень, мозги отключают? Я ведь тебе не работать, а думать пока велю!
— С вашего разрешения, товарищ генерал, я бы об этой истории думать не хотел…
Шарапов сдвинул очки на лоб, внимательно посмотрел на меня, медленно произнес:
— Не понял?..
Я поерзал, поверился на стуле, потом собрался с духом:
— Ну как же не понимаете? Вы поручаете мне расследование по делу моего товарища…
— А ты что, знаешь Позднякова?
— Да, конечно, не знаю — сегодня первый раз его фамилию услышал. Но это ведь не имеет значения, мы с ним воленс-неволенс товарищи. И мне надо будет провести служебное расследование именно потому, что начальство само не знает — правду говорит Поздняков или все это дурацкий вымысел…
Генерал откинулся на спинку кресла, уселся поудобнее, сдвинул очки обратно на нос, прищурившись, внимательно поглядел на меня:
— Говори, говори, красиво излагаешь…
— А чего там еще говорить? Вы же знаете, я никогда ни от каких дел не отказываюсь. Но там я жуликов на чистую воду вывожу, а тут мне надо будет устанавливать — не жулик ли мой коллега. И мне от этого как-то не по себе…
Шарапов невыразительно, без интонаций спросил:
— А отчего же тебе не по себе?
— Ну как отчего? Вы же знаете, что зелье это не только монахи приемлют! Скорее всего выяснится, что Поздняков безо всякой отравы — по жаре-то такой — принял стопку-другую с пивцом и сомлел, а пистолет просто потерял. Позднякова — под суд, Тихонову — благодарность и славу к репутации…