Вдруг глаза проверяющего ожили, в них загорелся злой огонь. Он толкнул своего напарника локтем в бок и коротко кивнул в сторону замкнутого пассажира. Оба сделали шаг вперед.
— Предъявите, пожалуйста, документы.
Затем сотрудник полиции сунул пассажиру под нос фотографию и спросил:
— Вам знаком этот человек?
Пассажир знал эту фотографию. На ней был снят он сам в зловещей афинской тюрьме Авероф. Отрицать что-либо было бессмысленно.
— Пройдемте с нами, — с холодным спокойствием проговорил сыщик.
Они вытолкнули пассажира в коридор, где его схватили цепкие руки полицейских.
В Катерини все трое вышли из поезда, сели в черный «бьюик», который помчался к аэропорту.
Несколько дней спустя в экспресс, отправлявшийся из Афин на Салоники, сел пассажир. Ему не пришлась беспокоиться о билете, билет ему вручили в афинской полиции. Мужчина нашел свободное купе, поудобнее устроился и углубился в чтение машинописных листов, собранных в тоненькой папке. Позади было несколько дней интенсивной работы, и результат ее — в этой папке. Этот человек считал, что замучить другого до смерти, чтобы вырвать у него признание, тоже работа, как и любая другая. Сам он рук не пачкал, на то в аппарате полиции существуют низкооплачиваемые верзилы. А ему, высоко оплачиваемому агенту, который несколько лет обучался в Нью-Йоркском институте проблем коммунизма, было поручено только задавать вопросы человеку, арестованному в Катерини. Сначала это выглядело предприятием абсолютно безнадежным, но на другое выпускник нью-йоркского института и не рассчитывал. Ему и его сокурсникам постоянно повторяли, что пытки нужно тщательно дозировать и применять осторожно. Коммунисты, говорили им преподаватели, готовы скорее умереть под пытками, чем выдать своих. При помощи научных исследований было доказано, что можно избежать смерти «подопечных», делая одновременно пытки нестерпимыми. Таким образом, поучали преподаватели, одной из задач настоящего специалиста-следователя является соблюдение библейской заповеди «Не убий!». В этом ключ успеха, ибо не родился еще человек, который был бы способен выдерживать страшные пытки долгое время. Иногда узники прибегали к подлой выходке: чтобы не проговориться, они сходили с ума. Но этой опасности опять-таки можно избежать, если тщательно дозировать физическую и психическую обработку.
Именно в этом и заключалась работа человека, ехавшего теперь в поезде на Салоники, и она привела его к успеху. Тот упрямый коммунист начал понемногу говорить после сорока часов неприятных пыток. Выяснилось, что он инструктор Центрального Комитета Коммунистической партии Греции, ехал в Салоники, где небольшая, но активная группа собирала вокруг себя политических противников режима. Возглавлял группу человек по фамилии Карнеадес, не то художник, не то график, этого он точно не знал. С этим Карнеадесом он должен был выйти на связь в тот самый день, когда его сняли с поезда в Катерини. Местом встречи был выбран элегантный ресторан в начале улицы императора Константина, неподалеку от Белой башни. На первый взгляд не самое удобное место. Рядом ярмарка, и ресторан наверняка будет переполнен. Но именно это обстоятельство конспираторы сочли преимуществом. Опознавательный знак: из правого кармана Карнеадеса будет торчать двухдневной давности «Утренняя газета» с пятном от вина. Пароль «Немецкий павильон опять превосходен». Отзыв: «А я, уважаемый, нахожу французский куда интереснее».
Вот и все, что сказал инструктор в камере пыток тюрьмы Авероф, и как будто нет причин усомниться в том, что это правда. Они сделали из него отбивную, ему было не до выдумок. К сожалению, он начал говорить лишь на исходе вторых суток. Так что незачем было ради него посылать в Катерини специальный самолет. Если бы он сознался после первого натиска на допросе, можно было бы успеть вечерним самолетом в Салоники на встречу с читателем залитой вином «Утренней газеты», А сейчас, четыре дня спустя, будет нелегко добраться до этого Карнеадеса, ни настоящего имени которого, ни тем более адреса инструктор не знал. Тут ему тоже можно было поверить. Старый опыт доказывает, что, единожды проронив слово, человек не остановится, пока не выложит всего, что ему известно. Так и этот инструктор под занавес раскрыл главную цель своей поездки. У группы в Салониках была, очевидно, возможность издавать подпольную газету. Инструктору — подпольное имя Галинос — поручили помочь товарищам. Для этой цели у него были при себе десять тысяч драхм, сумма сама по себе не ошеломляющая, но для таких целей немаловажная. Сейчас в кармане специалиста по антикоммунизму лежала сумма, в несколько раз превышающая первоначальную, и он ехал в Салоники, чтобы некоторое время играть там роль инструктора ЦК.