Цацос согласился с ним — он готов ехать хоть завтра.
В здании полиции безопасности Галинос встретился с двумя сыщиками из Янины. Ничего, кроме слухов, они ему предложить не смогли и, вместо того чтобы энергично расследовать все на месте, сами приперлись в Салоники, чтобы спросить, как им быть. Из всей их пустой болтовни его заинтересовало лишь одно: встреча на перевале с двумя красавицами. Две. А почему бы и нет? Черноволосая и та, блондинка. Янинцы, правда, никакой блондинки не видели, они встретили брюнетку и шатенку. Но кто знает, куда они смотрели! Даже типа машины не запомнили. Машина, мол, была засыпана снегом! Эх, и они еще называют себя криминалистами!
Но это еще можно перенести: водитель автобуса наверняка запомнил тип машины. Придется расспросить его через пару дней: вдруг это приведет к неожиданному успеху.
Главное же сейчас — закончить акцию. Если коммунисты из Афин начали рыскать в окрестностях Касторийского озера, они скоро появятся в Салониках. Черноволосая дама, которую янинцы видели в автобусе, сейчас наверняка в городе и примет участие в следующем заседании руководства. Значит, настал час нанести удар. И самое время — семь дней, отпущенных ему, подошли к концу.
Без американцев ему не обойтись, признался себе Х211. Это вновь подтвердилось во время прощального обеда с мистером Мак-Дональдом. Они не только платят деньги за «намеки», они сами могут намекнуть. Причем не требуя за это ни цента. Небрежно ковыряя в рыбе, мистер Мак-Дональд промямлил:
— Сейчас по Салоникам разгуливает эмиссар их ЦК. Пока что он «плывет», связи у него нет. Но он ее найдет, не сомневайтесь. Для вас было бы совсем неплохо заодно с этой бандой прихлопнуть и птичку покрупнее.
Ранним утром 23 октября Ставрос сел на углу улицы Эгнетиа в черный «ягуар» Цацоса. Друзья решили отправиться в путь так рано, чтобы, вернувшись, еще успеть встретиться всем вместе. Из телефонной будки Цацос позвонил жене и попросил передать Дафне и доктору Монастериотису, чтобы «господин», как обычно, прогуливался в семь часов вечера по набережной в Арецу. Ариса и Заимиса они захватят на обратном пути.
В полдень Анастасия позвонила Дафне и попросила прийти к ней после закрытия бюро. До доктора Монастериотиса дозвониться было не так просто, но в конце концов она и ему сумела передать просьбу Цацоса.
Врач-глазник пришел домой, как обычно, около двух часов. Жильца своего он не застал и начал беспокоиться, сумеет ли выполнить просьбу знакомых. Но беспокоился он напрасно, вскоре Галинос явился. Доктору показалось, что известие это жильца не обрадовало.
Цацос высадил Ставроса недалеко от Агостоса, а сам поехал дальше, в сторону Наусы. Такая большая машина обязательно вызвала бы в местечке нежелательные толки и пересуды. Ставрос добрался до Агостоса и начал вести расспросы. Здесь была маленькая столярная мастерская. Сейчас, в межсезонье, здесь изготовлялись только ящики для фруктов. И работал в мастерской один рабочий. Когда Ставрос заговорил с ним, рабочий начал жаловаться на хозяина, который весной заставляет своих людей работать до седьмого пота, от зари до зари, а как станет заказов поменьше — вышвыривает их на улицу. Ставрос понял, что с этим человеком можно иметь дело. Осторожно, тщательно подбирая слова, он объяснил рабочему, что ему нужно.
— Сюда уже приезжали некоторые за этим же, — сказал рабочий. — Только, знаете, народ у нас болтливый, и если бы и впрямь кто-нибудь из наших привел к себе человека и дал ему ночлег, он не стал бы молчать об этом до самой смерти. Если кто что и знает, так это хозяин таверны. Там говорят обо всем, и он все слышит…
Ставрос заметил, что вообще-то об этом полагалось бы знать мэру, но рабочий только махнул рукой: люди с ним своими заботами не делятся, а хозяин таверны почти не разговаривает с мэром. Между ним и хозяином таверны пробежала черная, кошка, потому что раньше в таверне нередко собирались «левые».
Ставрос попрощался и направился к таверне. Хозяин ее оказался человеком понятливым, и Ставрос позволил себе намекнуть кое о чем. Хозяин насторожил уши. Спросил, нет ли у незнакомца времени, не подождет ли он немного. Оставив хозяйство на жену, он исчез. Ставрос спросил кружку светлого пива и сел за столик у окна. «А вдруг хозяин не тот, за кого он его принимает, и через пять минут вернется с жандармами?» — подумал он, но постарался тут же отбросить эту мысль. Хозяин вернулся через час.
— Я расспросил всех, где это имело хоть каплю смысла. Держу пари, у нас здесь никто не ночевал, — сказал он и добавил шепотом: — Но если кому-нибудь понадобится… мы могли бы потолковать об этом…
Ставрос подумал, что этому человеку можно доверять, и решил весной еще наведаться к нему.
— Эта история кажется мне все более подозрительной, — сказал он Цацосу, когда они выезжали из Наусы.
Придя в гости к Анастасии, Дафна застала ее и студента Аристида склонившимися над какими-то фотографиями.
— Взгляни-ка, эти снимки Аристид сделал ровно неделю назад в баре «Сароглу». Ты ничего не замечаешь? — спросила Анастасия.
Обычные снимки, мужчины и женщины, прижавшиеся друг к другу, улыбающиеся или пьяноватые.
— Там, сзади, — сказала Анастасия и указала пальцем.
— Послушай, но ведь этот человек… но ведь это Галинос, — пробормотала Дафна.
— Я тут увеличил, — сказал студент и положил на стол большой снимок. Женщины посмотрели друг на друга.
— Это Галинос, или все-таки на свете бывают двойники. Когда это было? — спросила Дафна.
У студента не было богемных привычек: он исправно вел свою нехитрую бухгалтерию, записывая даты, адреса, названия баров и кафе, где он делал моментальные снимки. Охота за деньгами с помощью фотоаппарата и блица приносили не больно-то много, но иногда случались неприятности, и поэтому нельзя было ставить себя под удар из-за неточного ведения дела. Но если человек, сидевший в углу, был Галиносом, то… выходит, Галинос сидел в баре «Сароглу» в ту ночь, когда он якобы был в Афинах. А между Афинами и Салониками более пятисот километров…
— Я видела, как он уехал, — сказала Анастасия.
— …а я видел его в баре, — возразил студент.
— Нужно обыскать его комнату, — быстро проговорила Дафна. Это несложно, когда его нет. С Монастериотисом они договорятся. Анастасия схватила трубку. Врач подошел к телефону:
— Да. Мой жилец только-только вышел из дома.
Они договорились с доктором, что, если к их приезду жилец все еще не вернется, он будет стоять у окна гостиной. Дафна и студент немедленно отправились в Арецу.
Все будет зависеть от того, известен ли этот портовый рабочий среди товарищей и с какой стороны они его знают. Если он мало известен, никакие расспросы ни к чему не приведут или придется положиться на волю случая. А если его знают как бывшего «красного», то необходима величайшая осторожность, не то…
Человеку, дежурившему во время пересменки у главных ворот порта, не раз приходилось распознавать людей по их внешности, у него был хороший нюх. Если пришедший вызывал в нем сомнения, он просто-напросто отмалчивался. И когда его спросили о Ставросе, коротко сказал:
— Он взял сегодня отгул.
По его мнению, этих слов было вполне достаточно, чтобы оказать любезность незнакомому человеку с явным афинским акцентом. Но афинянин был настойчив, и в конце концов ему удалось узнать домашний адрес грузчика Константина Ставроса.
Ильва Ставрос встретила незнакомца настороженно. Пропустив его в коридор и проведя потом на кухню, предложила сесть. Долго испытующе смотрела на него со стороны, а он с деланным безразличием глядел на свой чемоданчик. Каким-то шестым чувством Ильва ощущала, что опасности нет. Афинянин же с первого взгляда на женщину понял, что имеет дело с опытной подпольщицей. С ней можно говорить о погоде или о последней футбольной игре — но все равно в конце концов разговор неминуемо вошел бы в нужное русло.
После пяти минут разговора Ильва поняла, что этого человека надо свести с Костасом. Но сейчас Костаса не было дома, и она не знала, вернется ли он вообще домой до заседания.