— Вы что-нибудь пили?
— Кофе…
— Ясно! Чтобы поскорее заснуть… А потом?
— Потом читала.
— Долго?
— Не помню… Может быть, до полуночи… Потом погасила свет… Я была уверена, что случится несчастье… Я вас предупреждала…
— Теперь расскажите, что за несчастье случилось…
— Вы надо мной потешаетесь… А мне все равно… Вы считаете себя таким ловким!.. В какую-то минуту мне послышалось, что в спальне мсье Лапи кто-то скребется…
По правде говоря, Мегрэ не верит ни одному ее слову и, слушая ее, наблюдая за ней, думает только о том, для чего ей нужна эта новая ложь… Ведь для нее солгать так же естественно, как дышать! Комиссар полиции Фекана сообщил по телефону некоторые касающиеся ее сведения.
Теперь Мегрэ известно, что намеки Фелиси по поводу ее отношений с Жюлем Лапи — чистейший плод ее воображения. У нее просто-напросто есть мать и отец. Мать — прачка, отец — старый пьяница, который слоняется по набережным в поисках случайных заработков, особенно когда хочется пропустить несколько стаканчиков водки. Расспросили соседей, но даже самые болтливые соседки подтвердили, что старый Лапи никогда ни в каких отношениях с прачкой не состоял. Когда ему понадобилась служанка, его брат, плотник, посоветовал ему взять Фелиси, которая иногда приходила к нему в дом помогать по хозяйству.
— Итак, детка, вы услышали, что кто-то скребется… Вы, естественно, сразу открыли окно, чтобы позвать полицейского, дежурившего на улице…
Он сказал это с иронией в голосе, а она отрицательно покачала головой.
— Почему?
— Да потому!
— Вам не хотелось, чтобы арестовали человека, который, как вы предполагали, находится в соседней комнате?
— Может быть…
— Продолжайте!
— Я тихонько поднялась…
— Но свет не зажигали. Потому что, если бы вы зажгли свет, бригадир Люка, конечно, заметил бы это. Ведь ставни закрываются не герметически… Итак, вы встали… И вы совсем не боялись, хотя боитесь даже грозы… А что дальше?.. Вы вышли из своей комнаты?
— Не сразу… Я приложила ухо к дверям и стала прислушиваться… Кто-то был в комнате по другую сторону площадки… Я слышала, как подвинули стул… Потом до меня донеслось невнятное ругательство… Я поняла — он не нашел того, чего искал, и собрался уходить…
— Дверь из вашей комнаты была закрыта на ключ?
— Да…
— И вы открыли ее. Решили выйти, без оружия, и показаться на глаза злоумышленнику, который, вероятно, убил Жюля Лапи?
— Да…
Она бросает ему вызов… А комиссар даже свистнул от восхищения.
— Значит, вы были уверены — он не причинит вам зла?.. Очевидно, вы даже не подозревали, что в этот час юный Петийон находился далеко отсюда, в Париже…
Она не может сдержаться и кричит:
— Что вы об этом знаете?
— Послушайте… Который был час?
— Я посмотрела на часы уже потом… Была половина четвертого… Откуда вы знаете, что Жак…
— Вот как! Вы даже называете его по имени?..
— Оставьте меня, наконец, в покое!.. Если вы мне не верите, то можете убираться отсюда.
— Ладно! Я не буду вас больше перебивать… Вы мужественно вышли из спальни, вооруженная только своей храбростью, и…
— И мне заехали кулаком в лицо!
— А человек удрал?
— Да, через садовую калитку… Оттуда он и проник в дом.
Несмотря на синяки у нее на лице, Мегрэ очень хочется сказать:
— Так вот, детка, я не верю ни одному вашему слову…
Если бы его уверяли в обратном, в том, что она расшиблась сама, он бы не усомнился. Почему?
Но в эту самую минуту его взгляд останавливается на еще не просохшей земле клумбы. Она замечает это, смотрит туда же, видит следы ног и произносит с улыбкой:
— Это, может быть, следы моих ног, не так ли?
Он встает:
— Пойдемте!
Он входит в дом. На натертых до блеска ступеньках лестницы легко заметить грязные следы, комочки земли. Он толкает дверь в спальню старика.
— Вы сюда заходили?
— Да… Но я ни к чему не прикасалась…
— Этот стул?.. Вчера вечером он стоял на том же месте?
— Нет… Он стоял возле окна…
А сейчас он стоит возле большого платяного шкафа из орехового дерева, и на плетеном соломенном сиденье отчетливо видны следы и грязь.
Выходит, Фелиси не лгала. Ночью какой-то человек просто-напросто пробрался в «Мыс Горн», и это не мог быть Жак Петийон, который в этот час лежал на операционном столе больницы Божон.
Если Мегрэ требовалось еще одно доказательство, то он его тут же находит, в свою очередь, взобравшись на стул и взглянув на шкаф сверху: на толстом слое пыли видны следы пальцев, с помощью какого-то инструмента приподнята одна из досок.