— Я не ишак гонять туда-сюда! Он же сказал: «Не поеду», что мне, силком его тащить?
— А вы все-таки поезжайте, попробуйте еще раз. Скажите, что я прошу его приехать именно сегодня.
Хлопнула дверь, и он снова остался один. Теперь можно подумать о том, для чего ему понадобилось снова посылать шофера. Какая разница — сегодня или завтра? Но разница, конечно, была. Он понимал, что еще раз подготовиться к встрече просто не хватит сил.
Строков растер руками лицо, потом выпил стакан воды и вышел на крыльцо. Далеко вниз, в синеватые сумерки убегала серпентина дороги. Солнце село, и, как всегда, сразу стало темно. Там, где уже нельзя было различить ленту дороги, вспыхнули два огненных глаза. Они то исчезали, то появлялись снова, словно издевательски подмигивали ему. Когда огни замелькали совсем близко, Строков спустился с крыльца и, никем не замеченный, пошел в темноту.
Быстров вошел в комнату, дверь которой открыл перед ним Хакимов, осмотрелся. На улице заработал движок, лампочка под потолком мигнула и загорелась тусклым светом.
— А где же мой предшественник?
— Здесь был… Не знаю, может, в кишлак ушел.
— Странно. Просил приехать именно сегодня, а сам даже не встретил.
— Поискать?
— Да нет, зачем же, собственно, мне не к спеху. Это он спешил.
Ночь опустилась на станцию вместе с плотной, непривычной для Сергея тишиной. Давно уже все, кроме дежурного, уснули. Но Сергей все ворочался с боку на бок. Попробовал закурить, но тут же начал задыхаться. Сказывалась нехватка кислорода на большой высоте. На новом месте всегда трудно уснуть, и ночь кажется бесконечной. Он думал о странном поведении своего предшественника, о холодности, с которой его встретил этот Хакимов, о том, что завтра примет станцию, станет здесь хозяином. Но и эта мысль не успокоила. Необъяснимая тревога, похожая на дурное предчувствие, овладела им. Напрасно он убеждал себя, что все дело в разнице высот, в разреженном воздухе. Тревога не исчезала. Он встал, подошел к окну. Пейзаж освещенных луной снежных вершин был неожиданно резок и печален. Все здесь выглядело мертвым и одиноким. «Как они живут в этой пустыне? — спросил он себя. — Долго ли я выдержу тут? До ближайшего кишлака сорок километров».
Отступать было поздно. Он почувствовал себя загнанным в ловушку. Сейчас ему казалось, что все было хитро подстроено. Попов давно хотел избавиться от него. Издаст приказ о назначении на новую должность, и он останется здесь навсегда. Будет работать двадцать пять лет, как Строков…
Утро ворвалось в комнату потоком солнечных лучей. Сергей проснулся бодрым. Наверно, повлиял чистый воздух. Он раскрыл чемодан, достал бритву и тут же услышал за дверью чей-то скрипучий голос:
— Завтракать будете?
— Спасибо, сейчас приду!
За столом на веранде молча сидели все сотрудники станции. Быстров непринужденно поздоровался и, обернувшись к Строкову, спросил:
— Вы, очевидно, и есть мой предшественник? — спросил вполне доброжелательно, понимая, как важно с самого начала установить если не дружеские, то хотя бы деловые отношения с бывшим начальником.
Но Строков даже головы не поднял и пробурчал в свою тарелку:
— Представляться потом будете. Ешьте, пока не остыло.
Во время завтрака никто больше не проронил ни слова. У Быстрова после неудачного начала пропало желание устанавливать дружеские контакты. Торопливо прикончив раскисшие макароны с тушенкой, он встал и ушел в свою комнату. Вскоре к нему пришел Строков и, не посмотрев в сторону Сергея, направился к полке. Долго копался там, достав какую-то папку, потом как бы между прочим спросил:
— Когда собираетесь принимать станцию?
— Что за спешка? Хотите поскорее уехать?
— Я не спешу. Просто у меня есть приказ сдать вам станцию…
Они встретились во дворе через полчаса. Строков ждал Сергея с большой конторской книгой в руках. Вначале процедура забавляла Быстрова, потом начала раздражать. Строков водил его по всем комнатам и пристройкам, называя каждую мелочь и отмечая ее птичкой в своей необъятной книге.
— Пульт электрический — один… Снегозаборников — пять. Лотков динамометрических — три, — монотонно бормотал он, иногда надолго прерываясь, чтобы отыскать какой-нибудь запропастившийся штатив.
— Павел Степанович, я вам верю! — наконец не выдержал Быстров. — Давайте подпишем акт — и дело с концом.
Строков удивленно посмотрел на него поверх очков.
— Нет. Так нельзя. Я должен передать вам все по списку.
— Ну считайте, что я уже принял. Это же не Грановитая палата.