Выбрать главу

— Здравствуй, Василий, здравствуй, приятель! — как во сне послышалось мне.

— Здравствуй, друг, здравствуй, — все настойчивее звучал знакомый голос.

Кто-то тормошил мои плечи, руки, а в ушах все звучало: «Здравствуй, здравствуй, здравствуй…»

Охотник Парфен Егорович Ушаков — нештатный участковый в зверосовхозе «Варваринка». Ему чуть больше сорока. Спокоен мужик и сдержан. Говорит мало. А во рту постоянно держит трубку. К нему-то и привезли меня мои собаки.

— Молодой, глупый… — сердился Парфен. — Сколько раз я тебе говорил, запоминай приметы. Потеплело в тундре — жди пурги. Куда бы ты ни спешил, а тундра, паря, шутить не любит.

Ушаков вытащил бутылку спирта, налил себе в пригоршню.

— Руки чувствуешь?

— Да.

— Ну и ладно, — он не выдержал строгого тона, лицо его расплылось в улыбке. — Ко мне ехал?

— К тебе. Дело одно есть, Егорыч.

И вспомнилась первая встреча с Ушаковым. Прикатил я тогда в Варваринку на милицейском «газике», лихо затормозил около огромного оштукатуренного дома местной власти. Строго так приказал, чтобы ко мне привели нештатного участкового Ушакова Парфена Егоровича, который числился в списках моего предшественника. Через полчаса пришел коренастый мужик, молча сунув трубку в рот, посмотрел на меня этак искоса да и спрашивает: «Надолго ли в наши края, лейтенант?» — «Надолго», — строго отвечаю я. «Ну а коли надолго, так учись людей уважать. Я во-он в той избе живу, паря. Приходи. У меня и познакомимся». И пошел. А я почесал затылок, спесь с себя согнал — и за ним. Так и подружились.

С Заготовителем я решил не вилять перед Ушаковым и спросил напрямик:

— Егорыч, из нашего района большая утечка пушнины. Не знаешь, кто бы мог этим заниматься?

Охотник перестал резать хлеб, внимательно посмотрел на меня.

— Та-ак. Двух-трех я тебе сразу могу назвать, но эти по мелочи продают. А вот, чтобы помногу… — Он помолчал. — Слушай, паря. Это не только охотники могут быть. Нам Заготпушнину не обойти. А ты попробуй в оленеводческих бригадах поспрашивать. Ихние ребятки тоже на песца капканы ставят, так что, может, кто и не сдает шкурки государству-то. Поезжай в колхоз «Рассвет». Там есть пастух Гамо. Надежный человек. С ним и поговори. А я среди своих разузнаю.

— А Безносов?

— Иван?.. — Ушаков подул на горячий чай, исходящий паром, обжигаясь, отхлебнул из огромной эмалированной кружки, захрустел сахаром. — Не знаю. Разные мы с ним люди. А за того соболя я бы вообще ему морду набил. Да ты лучше к Лыткину сходи, небось ждет уже тебя.

Депутат поселкового Совета «Варваринка» Федор Лыткин действительно ждал меня. Встав из-за стола, он крепко тряхнул мне руку, улыбнулся немного раскосыми глазами.

— Не женился еще?

— Не любят, — отшутился я.

— Ха! — всплеснул руками Лыткин. — Хочешь, с моей сестрой познакомлю? Это такая девушка, Василий…

Я слушал Лыткина, а сам думал, что, пожалуй, не зря начальник райотдела порекомендовал особый упор в поиске делать на депутатов поселковых Советов. В небольших селениях, где люди знали друг о друге всю подноготную, на эту должность выбирали достойнейших людей, к которым можно было бы прийти в трудную минуту.

— Безносов сейчас в поселке? — перебил я Лыткина.

Федор перестал рассказывать про свою сестру, добродушная улыбка сошла с его лица, спросил:

— Сейчас провести к нему?

— Да, сейчас. — Я кивнул. Вчера вечером, когда я обзванивал всех депутатов поссоветов с просьбой установить лиц, переписывающихся с Киевом, занимающихся незаконной охотой на пушного зверя и склонных к присвоению шкурок, то Лыткин сказал сразу: «Есть у нас один такой. Вернее, был. Теперь работает как все. Хорошо работает».

Лыткин положил мне руку на плечо.

— Только я тебя прошу, будь с Безносовым ну… — Он замялся, — помягче, что ли. Иван — человек хороший, и я не верю, чтобы он опять принялся за старое. Я тебя очень прошу.

Изба Безносовых просторная, чистая. Даже не верится, что она затеряна в необъятных районах Якутии, где до прихода Советской власти местный народ теснился в прокопченных чумах.

Скрипнула дверь, вошла жена охотника, Саргылана. Смущенно опустив жилистые руки, она присела на кончик стула, улыбнулась.

— Может, чаю попьете?

— Спасибо, только что от стола.

Саргылана помолчала и вдруг тревожно заглянула мне в глаза.

— Случилось что? Вы уж сразу скажите, за душу тянуть не надо, — тихо попросила она.

Я еще ничего не успел ответить, как в сенцах хлопнула дверь, на пороге появился среднего роста кряжистый якут, лет тридцати пяти.

— А вот и Иван, — засуетилась Саргылана.