— На Мирамаре вчера вечером. Решил сперва, что это простой камень. Царапины на ней — моя работа: я же не знал, что это такое.
— Какая жалость! — воскликнул Франсиско, сосредоточенно изучая скульптуру. — Пожалуй, это важная персона.
— Кто?
— Я говорю о скульптуре. Если верить Торкемаде, такие вещи изготовлялись либо в честь богов, либо в память о великих покойниках. — говоря это, он подошел к книжному шкафу, достал две книги. Положив их на стол, чуть ли не одновременно стал листать обе. — Может, здесь что-то отыщу.
Франсиско поставил миниатюру на стол рядом с собой и каждые три-четыре секунды бросал на нее испытующий взгляд, сопоставляя с очередной иллюстрацией в книгах, после чего, обнаружив отличия, продолжал свой поиск.
— Это, должно быть, какой-нибудь куакуакуилтин, — заметил он.
— Что-что? — Куа-куа-куил-тин. Знатный житель Города Богов.
— Вот как! — воскликнул Хорхе, хотя ничего не понял.
— Они тоже стриглись наголо, как и простолюдины, но на самой макушке оставляли длинный пучок волос — исключительно как знак отличия. По крайней мере, так утверждает Саагун.
— Саагун, — механически повторил Хорхе, не решаясь на расспросы.
— Что, он тебе не по душе? Да, верно, некоторые предпочитают Дурана. Я же лично склоняюсь больше к Мотолиниа.
— Мото… что?
— Монах — брат Торибио де Бенавенте, — пояснил Франсиско, не прекращая поглядывать то на скульптуру, то в книги.
— Ага! Ну и как, он представляет какую-то ценность?
— Брат Торибио?
— Нет. Я имею в виду этого… куакуа… куикуина.
— Видишь ли, именно этот, разумеется, нет. Копии имеют чисто дидактическую ценность. Любой турист может приобрести подобную вещицу по сходной цене. Но зато оригинал…
— А откуда ты знаешь, что эта скульптура не оригинал?
— Так ведь никто не станет разбрасывать оригиналы по улицам Мирамара. А впрочем, — тут Франсиско протянул руку к верхнему ящику книжного шкафа, достал маленькую лупу, — если нам удастся отыскать фотографию оригинала, с которого снята эта копия, ты и сам сумеешь найти мельчайшие различия.
— Дай-то бог! — пробормотал Хорхе. — А то я уж начал понимать, что искали те типы с автомобилем…
Франсиско быстро перелистывал страницы книг, уже почти не глядя на миниатюрную скульптуру, стоявшую рядом. Дойдя до конца второго тома, захлопнул его, встал, взял с полки и разложил по столу кипу фоторепродукций. Выбрав из них несколько, стал лихорадочно сортировать. Затем отбросил три фоторепродукции в сторону, осталось еще четыре. Хорхе зажег спичку, и в тот момент, когда подносил ее к сигарете, Франсиско вскочил, со стула, потрясая каким-то листком в правой руке.
— Вот она! — победоносно воскликнул он.
ДЕЛО ЗАПУТЫВАЕТСЯ— Вот оно! — Армандо Эрнандес бросил папку на стол, вскочил на ноги. — Из судебно-медицинской экспертизы явствует, что в луже крови под трупом глухой собаки содержится кровь этой собаки… и кровь человека.
— Не может быть! — изумился Сарриа.
— Именно так! А на нижнем этаже нет ни капли собачьей крови, только кровь ночного сторожа, и это неопровержимо указывает на то, что собака погибла наверху, а не внизу.
— Но как же тогда быть со следами собачьих лап на лестнице? — озадаченно спросил Сабади.
— Минуточку, минуточку, — вмешался лейтенант. — Не будем забегать вперед. Возможно, человеческая кровь, обнаруженная под трупом собаки, принадлежит преступнику.
— Нет, здесь нам не повезло. Экспертиза установила, что это кровь сторожа.
— Но это невозможно. Ведь сторож не мог… — запротестовал было Сабади, но тут же осекся. — Погодите-ка, так это означает, что сторож был убит на втором этаже.
— Конечно! — согласился Эрнандес. — А потом его стащили вниз и дальше до шкафа, чтобы заставить нас поверить, будто это липовое похищение папки было подлинной целью преступления.
— Но как тогда объяснить собачьи следы на лестнице?
— Очень просто: они заставили старую собаку подняться по лестнице, и при этом макали ее лапы в кровь, которой истекал ее хозяин, когда его тащили вниз. Затем от несли наверх жестянки с водой и пищей, чтобы мы клюнули на версию о том, что собака пришла умирать к месту кормежки. Об этом же говорят и две круглые отметины на полу комнаты, в которой находился приемник сторожа; они в точности соответствовали тем собачьим жестянкам.
— Ловко! — воскликнул Сабади. — Но кое-что ты все-таки упустил: если собаку повели на второй этаж и прикончили уже после убийства сторожа, тогда почему нож торчал в теле сторожа, а не собаки?