— Брата?
— Да! Алексей Христов — командир полка, где я комиссар.
Лена оторопело посмотрела в глаза мужа, пытаясь заметить хоть искорку спасительной лжи. Медленно села на пол, закрыла руками лицо, будто спрятаться хотела.
— Господи! Что ж это?… Брат — командир, муж — комиссар, а я… О-о-о! И моего Степушку тоже красные убили!
— Это нелепая случайность!
— Где ты был раньше, чтоб сказать мне это? Зачем мне все это знать теперь, когда уже нет возврата?…
Она вдруг умолкла, напряженно прислушалась к воцарившейся во дворе неожиданной тишине.
— Что там случилось? — взволнованно спросила.
Со двора, так же неожиданно, как до того наступила тишина, донесся взрыв бурных криков и резких возгласов. Множество ног застучали в коридоре за дверью.
— Беги! — Она кивнула ему на окно, выхватила из кобуры револьвер. — За меня не бойся!
— Все равно не уйти. Кони…
Дверь с треском распахнулась, и в комнату ввалилась толпа возбужденных казаков во главе с торжествующим Овсепяном.
— Вот он!
Все взоры обратились на Волоха.
— Попался, комиссар!
— Хотел нас угробить, теперь сам запляшет…
Волох шагнул вперед и так, что за общим гомоном его услышала только жена, шепнул:
— Не делай глупостей! Меня не спасешь…
Атаманша трижды выстрелила в потолок.
— Тихо!
Толпа вздрогнула, умолкла, шарахнулась назад.
— Что случилось? Почему врываетесь ко мне без дозволения? — негромко спросила она, с мрачной решимостью сверкая глазами.
Из толпы вытолкнули запыленного, уставшего Реву.
— Пущай он объяснит.
Рева отер рукавом капли пота со лба, опасливо покосился на револьвер в ее руке.
— Ты, Мария, этой штукой не балуй…
— Ты за этим приехал, чтоб советы мне давать? Без тебя знаю, чем и с кем мне играться.
— Я от Ропота, — многозначительно заявил он.
— Не впервой вижу, знаю, что за голубь. Говори, что надо!
— Андрей Филиппыч приказал арестовать твоего мужа. Он комиссар! Он шпионил за нами…
— А Ропот почем знает, кто он?
Она умышленно тянула время, лихорадочно искала хоть малейшую зацепку в словах связного, чтоб послать его к черту. Но тот твердо знал, что делает.
— Знает. Они с ним друзьяки были…
— Вот как… — И медленно произнесла: — А если я не отдам его?
Рева опасливо попятился в толпу.
— Казаки знают! Они не позволят…
— Ты с кем, атаманша? — выкрикнул кто-то. — С нами аль нет?
Толпа сдержанно загудела, надвинулась. Она не дрогнула. Шагнула навстречу. И они вновь умолкли, отшатнулись, готовые, казалось, повиноваться ее власти.
И тут вперед вышел гигант Савич.
— Стреляй в меня, племянница! — спокойно предложил он. — Ты казаков поднимала против Советской власти, я помогал тебе.
Атаманша вздрогнула всем телом, словно от удара пастушечьего бича. Окинула толпу тяжелым недобрым взглядом. Медленно опустила револьвер обратно в кобуру.
— Хорошо, — медленно, разделяя каждое слово, произнесла она. — Я отдам его… Но с условием… — Все напряженно ловили каждое ее слово. — Он умрет сегодня же… Здесь, на майдане. Не ни до казни, ни после ни один волос не упадет с его головы… Кто хоть пальцем тронет — разорву на куски! Согласны?
В толпе согласно закивали. Одобрительно загудели, понимая ее чувства в этот тяжелый момент.
— Ропот приказал к нему его доставить! — выкрикнул Рева.
Глаза атаманши дико сверкнули.
— Проваливай отсель! Увижу — застрелю!
Рева не заставил повторять угрозу. Знал — исполнит.
— Чего стоите? Ведите его к тому… Да охрану поставьте получше, чтоб я спасти не смогла!
Она с усилием склонила голову к плечу, желая хоть искоса взглянуть на мужа, неподвижно стоявшего за ее спиной, но не взглянула. Резко вскинула голову и быстро вышла. Казаки поспешно расступились, уступая дорогу. С веранды окинула хмурым взглядом притихшую при ее появлении толпу во дворе.
— Закройте рты! Мужа моего уже забрали… Казнь через два часа… А теперь мотайте отсюдова!.
Пока люди поспешно покидали поповский двор, неподвижно стояла на веранде. Когда двор совсем опустел, сорвала вдруг с головы папаху и, прикрыв ею лицо, стремительно убежала на конюшню.
Заглянувшая туда минут через десять Зойка увидела, как атаманша, зарывшись головой в сено, судорожно извивалась в рыданиях…
Волоха отвели в один из пустующих амбаров поповской усадьбы. Никто на него не крикнул, никто не толкнул. Овсепян хотел было дать какие-то указания, но его по-доброму послали так, что он, сжавшись, поспешил скрыться неведомо куда.