Рудольфе Перес ВАЛЕРО (Куба)
НЕ ВРЕМЯ ДЛЯ ЦЕРЕМОНИЙ[1]
Преступление в старинном особняке, в котором помещался Департамент нефтедобычи, было совершено между одиннадцатью и двенадцатью часами вечера. Убиты сторож и собака, находившаяся в это время с ним. Вторая же собака, охранявшая сад, была оглушена страшным ударом по голове. Свидетелей происшедшего не было, и только Хорхе, проходивший в это время мимо особняка, нашел в пыли дороги небольшую скульптуру, которая, как определили специалисты, относилась к ацтекской культуре.
Кто убил сторожа? С какой целью? Следов борьбы не обнаружено, но один из шкафов оказался взломанным, и из него была похищена папка с технической документацией на нефтяную скважину. Попытка вредительства? Эти и другие вопросы встали перед молодыми следователями, ведущими дело об убийстве.
Тщательные поиски приводят в дом родственников Ансельмо Молины…
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
КАЖДОМУ СВОЕ
День просыпался в томной неге. Солнце преодолело уже робкое сопротивление предрассветной прохлады, а обессиленное море тихо дремало после бессонной ночи, когда оно яростно и безостановочно наносило могучие удары по берегу. Сейчас море лишь изредка закипало, бросая на земную твердь — словно для разминки — одинокую волну.
Час тому назад, проезжая в служебной машине по гаванской набережной, Сарриа видел куски дерева и другие обломки, выброшенные морем. Теперь он вспомнил, как вынужден был молниеносно поднять окошко, чтобы его не обрызгала шальная волна.
Накануне весь вечер и часть ночи они посвятили наведению справок о родственниках Ансельмо Молины, проживающих на Кубе. Оказывается, у Ансельмо был брат по имени Антонио, который после смерти оставил вдову с двумя сыновьями. Все трое жили в просторном особняке на Ведадо; в прежние времена этот дом служил для Антонио конторой, где он занимался всякого рода бизнесом, чаще всего неудачно.
В гостиной этого дома и сидел сейчас лейтенант Сарриа. Это была слегка затемненная комната с высоким потолком, как и во всех зданиях постройки двадцатых годов. На одной из стен висел портрет приятного на вид мужчины лет пятидесяти, а под ним — маленькая керамическая вазочка с давно увядшими цветами. С противоположной стены на Сарриа смотрели фотографии двух молодых людей, обрамленные в золоченую рамку: юноша в манерной позе и девушка, склонившаяся над клавиатурой какого-то старинного фортепьяно. На задней же стене комнаты, там, где была дверь, ведшая во внутренние покои, можно было видеть нескольких диких уток, взлетавших среди лилий и похожих, как две капли воды, на сотни других уток в кубинских домах.
Младший лейтенант Эрнандес обводил медленным взглядом гостиную, в то время как Сарриа задавал вопросы хозяевам дома: Хосе-Рамону Молине, младшему сыну того покойника с портрета над увядшими цветами, и его матери, Консуэло Родригес, вдове Молины. Вдова сидела в неудобном кресле с подлокотниками в виде драконов со львиными головами и отвечала на вопросы лейтенанта. Одета она была во все серое. Ее седые волосы и бесцветное лицо прекрасно сочетались с маловыразительными, лжеаристократическими манерами, а дополняло картину длинное серое платье, забытое на стуле.
Этой тусклой фигуре придавала жизненность только одна красочная деталь: когда старуха открывала рот, видно было, что у нее нет одного зуба-резца, и потому она в разговоре комично шепелявила и брызгала слюной.
— …а у Аншельмо, мир праху его, были, думаю, швои ключи и, кроме того… — Консуэло пожала плечами и состроила какое-то подобие улыбки. — Но к чему вам эти мои шлова, ешли я на шамом деле ничего не жнаю определенно. Это лишь предположения…
— Ничего, не беспокойтесь, продолжайте, — любезно попросил следователь.
— Хорошо, полагаю, что у Рейнальдито, его шына, были швои ключи… и, наверное, также у штаршего шлуги.
— А в письмах, которые вы от них получаете, не шла речь о каком-нибудь конкретном слуге?
— О, нет. У наш ш ними нет поштоянной перепишки. Ешли память мне не ижменяет, пошледнее пишьмо они нам отправили, когда умер Аншельмо; пошле этого ни одного пишьма мы от них не получали.
— А вы помните их слуг? Знаете ли, что с ними стало? Где они сейчас? — допытывался лейтенант.