— В этом же квартале, только спуститься по улице Сан-Мигель.
— Отлично, — Сарриа посмотрел на Эрнандеса, читавшего записку:
«Предупреди Сабади — пускай оставит в особняке эксперта, а сам соберет всю возможную информацию о Консуэло Родригес де Молина и ее сыновьях Альберто и Хосе-Рамоне. Включая и телефонный звонок врача! Введи его в курс того, что о них знаем мы».
Оставшись наедине с Андресом, Сарриа спросил:
— Не можете ли вы рассказать мне, как вели себя Консуэло с сыновьями во время этих визитов? Были ли между ними отношения, основанные только на родственной связи, или наблюдалась настоящая привязанность?
— Я, признаться, не присматривался к этому. После того как у меня с ним произошел неприятный инцидент, я ограничивался только тем, что охранял его, как и остальных. И даже избегал по возможности встречаться с ним взглядом. Второй охранник — так тот…
— Вы сказали, что у вас с Рейнальдо Молиной произошел какой-то инцидент?
— Да, он оскорбил меня. А я не мог никак ему ответить, потому что таков приказ, чем он и воспользовался.
— А какого рода оскорбление он вам нанес?
— О, чего он только не наговорил! Это произошло на второй день его пребывания под моей охраной. Сперва, кажется, он меня не распознал, а уж потом, приглядевшись, разъярился и принялся оскорблять: и, мол, я такой-сякой, и всю жизнь с голоду подыхал, и что неблагодарный я, и что пусти свинью за стол — так она и ноги на стол. После чего стал обливать грязью всю бывшую прислугу. Вернее, почти всю, потому что выделил Густаво.
— Не понял.
— Ну, сказал, что Густаво не такой, как мы все.
— А кто этот Густаво?
— Садовник. Несчастная жертва эксплуатации. Он так привык к своему «рабству», что потом, без «цепи на шее» чувствовал себя уже не в своей тарелке. Они с ним всегда держались жестко, как и с остальными; но Ансельмо любил поболтать с Густаво о цветах, и этого было достаточно, чтобы бедный старик живота своего не щадил, лишь бы угодить хозяевам. Он один справлялся с целым садом, и пропалывал бурьян, и еще дом красил, когда надо было, и еще плотничал-столярничал в свое удовольствие. По существу, семейство Молины высасывало из него, как говорится, все соки.
— А что именно сказал о нем Рейнальдо?
— Сорок бочек глупостей: и что вот это, мол, верный человек — нам не чета, и что Густаво действительно умел ценить то, что они для нас сделали, и что в письмах, мол, он выражает им благодарность…
— В письмах? Выходит, Густаво с ними переписывался?
— По крайней мере, я так понял.
— Гм-м-м… А Густаво ни разу не являлся с визитом к этому наемнику?
— Нет. Я же говорю, ни один из служащих не навещал его.
— Странно… А у вас имеется адрес этого Густаво?
— Да. У меня есть адреса всех бывших служащих. Вам они нужны?
— Да, сделайте одолжение.
— Может быть, вам не помешает также и фото?
— Фото? Неужели у вас есть фотографии каждого из служащих?
— Каждого — нет. Скорее всех сразу. Этот снимок был сделан в день, когда малышке исполнился год. Они тогда собрали всю прислугу вместе и сфотографировали нас. Тогда, знаете ли, было такое время, когда людей ценили по количеству слуг! Этот снимок они потом показывали друзьям вместе с остальными праздничными фотографиями, и это щекотало их самолюбие. А фотограф был мой приятель и для меня сделал бесплатно лишнюю копию. Вам она для чего-нибудь нужна?
— В данный момент точно сказать не могу, но в дальнейшем может пригодиться. Так или иначе, я вам ее возвращу.
— Можете не торопиться. Пойду поищу фото. Извините.
— Все в порядке, — возвестил Эрнандес, вернувшийся после телефонного разговора. — Сабади заинтересовался этим заданием и пообещал тотчас же приступить. Сообщил также, что они там проверяют остальные замки и пока не обнаружили ничего подозрительного. Эксперт пошел пообедать, а затем закончит с замками и займется комнатой.
В этот момент в гостиную возвратился Андрее. В руке у него был лист бумаги с записями, а также фотография средних размеров.
— Вот, держите. Здесь адреса, а это наше фото. Мы все одеты в светло-зеленую униформу, хотя здесь этого не заметно. Вот это я, видите? Тогда еще я был не совсем седой, — он улыбнулся. — Последний справа — Густаво.
Когда «шевроле», мягко прошуршав шинами, свернул за угол, Эрнандес спросил:
— А кто такой этот Густаво?
— Это такой тип, у которого девяносто шансов из ста быть замешанным в наше дело, — ответил Сарриа.
Эрнандес как-то по-особому присвистнул. Не доезжая до Куатро-Каминос, Сарриа сделал правый поворот, пересек ряд улиц, потом свернул на улицу Кондеса и, замедлив ход, стал искать нужный номер дома.