На всем томительном пути во власти речной стихии Плотникову чудился хрипловатый от усталости и недосыпания голос командира роты: «Мостов не ищите. На таких реках, когда вся глубина плацдарма — километр, мостов не строят. Они едва развернутся после переправы — и уже на рубеже атаки. Нам нужны точные координаты трассы. От вас я другого не требую. Возможно, это будет подводная трасса. Как найдете — зацепитесь поблизости и не спускайте глаз. Сообщите о начале переправы и тогда можете считать, что впятером выиграли сражение». Потом, кольнув Плотникова испытующим взглядом, неожиданно спросил: «Вы изучали Макиавелли?» — «В училище, по программе…» Капитан хмыкнул: «Тогда напомню вам его фразу, очень подходящую для нашего дела: хорошая позиция в бою часто важнее храбрости. Вы поняли меня?»
Плотников постарался понять…
Теперь последние слова командира мгновенно пронеслись в голове Плотникова, и он готов был отчаяться. Все сорвется, если машина налетит на лодку или на прочно вбитые в дно вешки. Нелепая случайность, каприз стихии, слепая прихоть обстоятельства — вот чего разведчик должен опасаться не меньше, чем противника. Вот что он должен уметь осиливать во всякую минуту.
Завести двигатель и обойти лодку, с которой еще не видят надвигающегося «плывуна»? Но такая «храбрость» по меньшей мере глупа — заметят. Выйти на связь и сообщить координаты трассы, если произойдет столкновение? Успеть можно, однако машину все равно «расстреляют», а трассу перенесут…
Плотников не успел до конца поверить в безвыходность ситуации, не успел и понять, зачем так резко повернул руль Оганесов, прикованный к перископу, как вдруг ощутил едва уловимую перемену в положении плывущей машины. Он ощутил ее по легкому смещению лодки — она сдвинулась, начала медленно уходить к затемненной границе экрана. Стрежневая струя усилила давление на развернутые поперек течения передние скаты, и этого оказалось достаточно, чтобы машина подставила борт отбойному течению, смещаясь на свободный от вешек плес.
Ай да Оганесов!
Люди в лодке насторожились, прекратив работу. Плотников отчетливо видел их лица, оба смотрели прямо в объектив, и возникло желание зажмуриться, словно мог встретиться с ними взглядом. Один поднял руку, из кулака его вырвался тоненький лучик, метнулся по воде, забегал по островку.
«Стекло!.. — похолодел Плотников. — Если луч попадет на стекло перископа, оно блеснет!..»
— Вы там сдурели? — раздался с берега резкий окрик. — А ну погасите!
Луч пропал, и молодой смущенный голос ответил из лодки:
— Плывет что-то, товарищ лейтенант.
— Не видите — кусок трясины! Если каждую кочку освещать станем, нас так осветят, что света невзвидим.
«Спасибо, лейтенант, — искренне поблагодарил Плотников. — Насчет света ты прав, но солдаты твои сегодня бдительнее тебя оказались…»
Саперы продолжали смотреть на проплывающий островок, они могли бы, пожалуй, достать его шестом, но, видимо, то был не первый на их памяти островок и малопримечательный. Лодка стала удаляться, солдаты в ней снова наклонились к бортам, занявшись работой, уже едва различимые у края светового пятна, — машину продолжало разворачивать. Плотников нагнулся к боковому перископу и следил за ними, пока не растворились во тьме. Облегченно вздохнув, он глянул на экран прибора и увидел близко высокую стену тростника у низкого берега. Вот теперь уж точно пронесло…
Гул двигателей на берегу, там, откуда тянулась трасса, заставил Алексея насторожиться.
До сих пор Алексей опасался, как бы их не прибило к берегу или не затащило на мель — пришлось бы запускать двигатель. Теперь такая остановка была бы подарком судьбы, но рассчитывать на него не приходилось. Делая поворот, река снова ускоряла бег, островок стало уносить от прибрежных зарослей, а у противоположного берега его подхватит отбойное течение.
И вдруг гул машин!.. Судьба всегда щедра, надо только уметь пользоваться ее щедростью.
— Оганесов! Заводи!..
Солдат вздрогнул от невероятной команды, однако, привыкший к мгновенному повиновению, тотчас нажал стартер. Корпус машины мелко задрожал.
— К камышу! Малым ходом…
Плотников весь обратился в слух. Тягачи на берегу натужно выли моторами, видимо взбираясь на прибрежный увал, гул их далеко разносился по реке, и легкого шума разведмашины нельзя было различить… Гул тягачей уже замирал, когда почувствовался толчок. Оганесов выключил зажигание, и стало слышно, как журчит вода, обтекая броневой корпус и шевеля края плетеных «ковров». До камышей оставалось полтора десятка метров, вода около них слегка бугрилась, шла мелкими, медленными воронками, — значит, тут перепад глубин, и колеса машины случайно нашли мель.