Когда я вошел, Люсиль сидела в кресле и задумчиво глядела сквозь большое окно на песок и океан.
Я взглянул на каминные часы. Без четверти одиннадцать. Казалось, с того момента, когда Люсиль потеряла сознание у меня в объятиях, прошла целая вечность. А было это только вчера вечером. Я сел напротив и посмотрел на нее. Куда девалась очаровательная девочка, любовавшаяся собой в зеркало? Девочка, увидев которую я сразу потерял голову? Она словно нарастила новую кожу, твердую оболочку. Она была все так же хороша и желанна, но очарование молодости исчезло.
Медленно повернув голову, она взглянула на меня. Наши глаза встретились.
— Ох, какую же я кашу заварила, — вздохнула она. — Благодаря вам мне, может, и удалось бы выкрутиться, так нет же, оставила в машине этот дурацкий купальник. Значит, я теперь снова в опасности?
— Трудно сказать. — Я тщательно взвешивал слова. — Все зависит от того, кто взял купальник. Может, гараж взломал какой-нибудь воришка: а вдруг найдется что-нибудь ценное? Но в машине, кроме купальника, ничего не было. Вот он и взял его, все лучше, чем ничего.
Она покачала головой.
— Не думаю. На купальнике вышито мое имя.
Я пристально посмотрел на нее. Сердце мое учащенно забилось.
— Роджера у нас знают почти все. И все знают, как он богат…
У меня вспотели ладони. Я действительно считал, что сломанный замок — дело рук какого-нибудь воришки, но сейчас, когда Люсиль так бесстрастно и деловито выдала свою версию, я сразу насторожился.
— В конце концов, — продолжала она спокойно, не глядя на меня, — какой смысл вору уносить купальник? Кому его продашь? Нет, Чес, нас хотят шантажировать.
— По-моему, вы торопитесь с выводами…
Она нетерпеливо махнула рукой.
— Поживем — увидим. — Она медленно повернула голову и взглянула мне прямо в глаза. — Вы бы заплатили шантажисту, Чес?
— Откупаться от шантажистов — бесполезное занятие. — Я старался говорить спокойно, под стать ей, но голос звучал непривычно глухо. — Стоит один раз заплатить — и все, считайте, что вы на себя надели хомут.
— Просто мне было интересно знать. — Она принялась разглядывать свои руки, повернула их, посмотрела на ярко-красные ногти. — Я думаю, надо сказать Роджеру.
— Он ничем не сможет помочь, — отрезал я.
Она продолжала разглядывать свои руки.
— Я знаю его лучше, чем вы. Он очень дорожит своим положением, мнением окружающих. И если я расскажу ему все как было и что вы хотели взять всю вину на себя, я думаю, он заплатит шантажисту.
Воцарилась ледяная тишина.
— Денег у него, слава Богу, хватает, — продолжала она после бесконечно долгой паузы. — Да и торговаться он умеет. Так что, думаю, дорого ему это не станет. Скорее всего, он заплатит.
— А после этого разведется с вами, — напомнил я.
— Пусть разведется, это лучше, чем идти в тюрьму.
Я вытащил пачку «Кэмела» и закурил, заметив при этом, что руки у меня совсем не дрожат.
— Может, нас и шантажировать-то еще никто не будет.
Хорошо знакомым мне жестом она приподняла волосы с плеч.
— Вы считаете, что этот человек взял мой купальник себе на память? — с преувеличенной вежливостью спросила она.
— К чему этот сарказм? Я же хочу вам помочь.
— Просто нужно реально смотреть на вещи.
— Пока ни о каком шантаже речи нет. — Меня поразила неестественная громкость собственного голоса. — Я же сказал, что вмешивать в это дело вас я не буду, а отступаться от своих слов я не привык.
Она окинула меня задумчивым взглядом.
— Значит, вы готовы заплатить за молчание?
— Кому заплатить?
— Человеку, который унес мой купальник.
— Пока это лишь плод вашего воображения, — не удержался я. — Может, никакого человека вообще нет.
— Что значит «нет»? А мой купальник, по-вашему, ушел из машины на своих ножках?
— Не исключено, что вы забыли его на пляже.
— Да нет же! — выкрикнула она, и глаза ее заблестели. — Я оставила купальник в машине, и кто-то его взял!
— Ну, пусть так. Не надо кипятиться. Это мог быть случайный воришка.
Она в упор посмотрела на меня.
— Чес, поклянитесь, что купальник взяли не вы!
— О Господи! Опять вы за свое!
— Поклянитесь, прошу вас!
— Ну конечно, не я!
Она силилась прочитать по моим глазам, говорю ли я правду. Я метнул на нее сердитый взгляд.
Рука ее плетью повисла вдоль спинки кресла, глаза закрылись.
— Я думала, это вы звонили утром. Думала, хотели попугать. Голос был очень похож на ваш.
Я замер.
— Что такое? Кто вам звонил?
— Сегодня около девяти зазвонил телефон. Трубку взяла я. Мужской голос попросил Люсиль Эйткен. Мне показалось, что это были вы, и я сказала, что я слушаю. Тогда он сказал: «Надеюсь, вы хорошо поплавали вчера вечером» — и повесил трубку.