— Ага, — усмехнулся лейтенант, вспомнив собственные домыслы, и скосил глаза на Юрину тумбочку, где лежала стопка за трепанных книг с таинственными названиями: «Пещера Лейхт вейса», «Ночной призрак»; он раскопал их в полку, на штабном чердаке. И одна из них стояла сейчас перед его миской: даже высокая дисциплинированность не могла вышибить из помкомвзвода детскую привычку читать за едой.
— А что?
— Нет, ничего, — сказал Андрей. — Тайное общество бандюг специально поселилось в здешнем лесу, чтобы расквитаться с непослушным.
Юра недоверчиво покачал головой.
— Шутите?
Наконец-то дошло.
— А если кто-то побоялся быть узнанным?
Это уже на что-то похоже. Об этом и Андрей думал. И шутить ему на этот раз не хотелось. Хотя, чего же опасаться, если хоронишься в лесу. А что, если…
— Ложись спать, — сказал Андрей. — Приятно почитать перед сном жуткий роман.
— «Из пушки на Луну»!
— А-а, меняются интересы?
— Нет, Жюль Верн — постоянный.
— Только сначала надо проверить посты. А то Мурзаев вчера стоя задремал.
— Непохоже на него.
Помкомвзвода опустил глаза.
— В чем дело? Без ложной солидарности.
В Юре была хорошая закваска. От командира таиться не стоит. Тем более что лейтенант считался справедливым командиром, людей придирками не допекал.
— За Кольку он дежурил. А… а тот ходил на хутор к какой то Насте.
— Ясно.
— Но у него это серьезно, — поспешно добавил Юра.
— Само собой.
— Она ничего. Воспитывает детей.
«Интересно, когда только успели снюхаться? Ай да Настя».
— Николаю заступать в одиннадцать? Пусть перед сменой зайдет.
— Есть.
Юра тщательно отмыл миску под рукомойником, благо без жира — холодная вода брала ее начисто. Потом он оделся и вышел, прихватив автомат. Андрей посидел немного, вышел на веранду покурить и тотчас увидел знакомую белую дошку. Стефа расхаживала взад-вперед у барака. Она тоже заметила Андрея и тотчас заспешила прочь, даже не взглянув в его сторону.
— Добрый вечер, Стефа, — сказал Андрей вдогонку с порядочным опозданием.
Она нехотя обернулась, изобразив удивление.
— Еще не спите? Добжи вечор.
О чем говорить дальше, он не знал, а тут еще сердце — с чего бы это? — гулко застучало. И он забормотал что-то бессвязное, пытаясь уловить в сумерках ее взгляд под надвинутой шапочкой.
— Рад вас видеть живой, здоровой… то есть… а вы далеко?
— А вы думали — я уж нежива?
— Да нет… Просто давно не видел… С обеда…
— Куда сбежали з цеху?
— Что вы, Стефа, я не хотел вас обидеть. — Теперь они шли рядом и почему-то свернули за барак — на улицу, морозя он не чувствовал, щеки горели.
— Езус-Мария, чего мне обижаться? — И смешно отмахнулась ладошкой, точно сметая снежинку с подбородка, а он, торопясь замять неловкость, брякнул невпопад:
— Стефа, вы куда, собственно, шли?
— Я так, гуляла… К вам!
Задержав дыхание, он сказал как можно равнодушнее:
— Ну, вот я.
Наверное, с нервами все-таки было не совсем в порядке. Ее легкое движение он воспринял как желание повернуть назад и ухватился за пушистый рукав.
Она взглянула исподлобья.
— Цо то з вами?
— Да так… хотел взять вас под руку… долг вежливости. Это принято, — пробормотал он. — А вообще, мне показалось, что вы уходите.
Она фыркнула в поднятый воротник, и он отпустил рукав.
— Я вам нужен?… По делу?
— Ну!.. Як вы решили насчет ребят? У нас скоро поездки на село.
Что ж, у нее был достаточно серьезный повод, чтобы торчать на холоде. Похоже на правду, во всяком случае, он снова повеселел и даже похлопал ее по плечу, ведь она и впрямь девчонка по сравнению с ним. Какого же черта он теряется?
Она посмотрела на свое плечо, словно там остались следы его снисходительного похлопывания.
Лучше бы отвесила оплеуху. Должно быть, раскусила его беспомощную игру, и ей стало смешно. Еще бы — этакий дядя заигрывает с ребенком. Ужасно…
Надо было немедленно выбросить из головы глупости и настроиться на трезвый лад. Он хотел сказать: «Забирайте солдат, пускай поют и декламируют. Мне пора, совсем неподходящее место для пустой болтовни». А вслух сказал:
— Значит, вам понравились наши ребята, а кто из них больше — Коля или Юра?
Она неожиданно обернулась — лицом к лицу, шутливо толкнула его обеими руками в варежках, от которых повеяло теплым запахом шерсти.
— Оба, — сказала она, мотнув головой, — оба…
Господи, подумал он, пошляков никто не сеет, они сами рождаются. Что он вообразил, о чем подумал, увидев ее?…