38
это так, — тянул Брайтон, следя за королем. — Но у меня есть план срыва замыслов Петра...
— Что за план? —- Король сильно наморщил узкий лоб.
— План весьма щекотливый, — льстиво наклонил голову Брайтон. — Суть его такова: Рой Дженкинс еще в Швеции близко сошелся с неким корабельным мастером — не то немцем, не то голландцем, выдающим себя за датчанина. Этот слуга двух господ весьма золотолюбив. За крупный чек в лондонском или стокгольмском банке он послужит и третьему господину — вам, ваше величество! Лорд вязал слова медленно. — Этот человек теперь в Петербурге — шляется по кабакам, выпытывает у пьяных моряков все о будущей кампании. Заодно строит на верфи галеры и будто бы взят переводчиком в поход... Когда выяснит замысел русских, он сбежит и предупредит обо всем шведского адмирала Ватранга. Флот Петра, несомненно, будет разбит...
Брайтон не выдержал — накопилось много сдерживаемых чувств — и захлебнулся мелким смешком. Ноздри короля дрогнули после долгого напряжения, что-то изменилось в уголках его бледных губ, и он тоже выдавил кислую улыбку — вымученную, недоверчивую.
— Ваше величество, ваше величество! — Брайтон вытирал
слезы платком. — Сэр Дженкинс уже представил подробные
детали... Я понимаю возможные сомнения, но идея многообе
щающая. Что вы скажете на все это, ваше величество?
Король смежил рыжеватые ресницы, в раздумье тронул крупное ухо.
— План хороший. Даже очень хороший. Но его можно
улучшить. — Король еле заметно пожал плечиками. — Жела
тельно, чтобы царь Петр... погиб до битвы... Выпишите Розен-
кранцу чек покрупнее, пообещайте рыцарство ордена Бани...
Так будет надежней.
-ч Ваше величество, вы сразу отыскали слабый пункт плана! — с отменной лестью заметил Брайтон.
Он присел без приглашения и отметил не без удовольствия, что Георг ни взглядом, ни жестом не выдал своего раздражения.
Есть не менее важное, чем разгром русского флота... Сэр
Рой Дженкинс с помощью красавиц давно сбивает с толку
црестолонаследника, царевича Алексея. Прибрав его к рукам,
мы сможем в будущем превратить Россию в нашу колонию...
Да, да, поручите сэру Дженкинсу и это!
2
На набережной Невы перед кабацкой избой остановились два морских офицера. Метлой у порога обмели снег с порыжелых ботфортов и широко распахнули тяжелую певучую дверь. Бригадир Бакаев, коренастый и широкий в плечах, с бычьей короткой шеей и золотистой гривой курчавых волос, вскидывая пшеничную бровь, сильно потянул поздрями хмельной дух. С улыбкой покосился на своего спутника.
— Тут и отведем немного душу. — Помедлив, он многозначительно добавил: — Ляжем в дрейф.
39
— Ну что ж, эта гавань вроде ничего, — согласился коман
дор Змаевяч — тонкий и хрупкий, с косоватыми прорезями
синеватых глаз. — Только выбери место потише да от любо
пытных глаз подальше.
Бакаев понимающе кивнул и, чуть прихрамывая, прошел в дальний темноватый угол.
Дверь кабака со ржавыми скрипами несколько раз бухнула — вошли англичане, шведы, разный суетпый люд.
Меж столиков живо зашныряли два шута, стали приставать к кабацкому люду. Рядом с буфетом в сизых пластах табачного дыма разноголосо запели скрипки, гобой п волынка.
Проходя к буфету, Змаевич удивленно загляделся на сидевшего среди англичан человека в голландском платье. Оба об-радованпо уставились друг на друга, и капитан потащил иноземца к лавке, где скучал Бакаев.
Иноземец оказался юрким, невысоким, жпдко-белесоватым, имел улыбку хитрую и скользкую.
— Эй, Яков, глянь, кого я встретил! — повеселел Змае
вич. — Moii приятель, Лаэрт Розенкранц! Вот с кем я готов
выпить ппва хоть бочку!
Трактирщица — баба редкой толщины — поставила перед компанией три высокие оловянные кварты, положила несколько вяленых рыбок.
Розенкранц вытянул обметанные пупырышками простуды губы и весело глянул поверх горы белой пены. Изрядно отпив, достал полосатый платок, вытер широкое и дряблое с навислим носом лицо, повернулся к Змаевичу.
А что, капитан-командор! Давно мы с тобой не виде
лись?!
Да, почитай, с полтавской баталии. — Змаевич смотрел с
затаенной насмешкой.
Где же ты все это время был?
Где? — Капитан-командор откинулся к стене, коснулся
напомаженных, словно нарисованных черных усиков. — Не на
лебяжьих перинах валялся! Разные были гавани...
Это так, — с заметной ухмылкой подтвердил Розен
кранц. — А я вот слыхал, ты и в свейских землях бывал...
И там меня носило. Но не для разорения, конечно, госу
дарь нас туда посылал, а чтобы при споре о мире со шведами
было чего уступить, окромя Выборга и Карелы. Так что, Ла
эрт, не без хитрости тогда обошлось. Сказывают, государь так
и отписал генерал-адмиралу Апраксину: «Ежели бог допустит
летом до Абова, то шведская шея легче гнуться станет...»
Розенкранц неопределенно улыбнулся.
Ну и как? С той поры гнется?
Да не очень. Уж больно они, подлые, влакомились в
Финляндию! Хотя оно и понятно — сия провинция вроде тить
ки — всю Швецию кормит... А под Абовом жарко было. Ух,
как жарко! Но, правда, мы шибко потеснили шведа. От той
баталии в нашем полку осталось, почитан, не более сотни.
Вот как! — Датчанин отвернулся к шутам и сделал вид,
что смеется над ними.
Да оно и не то, чтобы очень мало нас осталось, — мет-
40
нул Змаевич тяжелый взгляд. — К вечеру подъехал государь и зычно справился: «А много ли вас осталось, ребята?» Фланговый ему и ответил: «Да еще фортеции на две хватит, господин первый бом-бар-дир!» Во как разошлись — до лютости. '
И в то же время мы под Штеттином, главным. померан
ским городом, мира искали, — сказал Бакаев, пытливо вгля
дываясь в Розенкранца. Со злой услужливостью справился: —
Это на Одере, знаешь?
Как не знать! Там ведь и наши воевали.
Да, ваши повоевали! — Бригадир так ударил по кремню,
что целая туча искр брызнула из-под кресала.
Шуты затеяли потешную драку. Яростно вцепившись друг в друга, лаяли, мяукали. Неистово лупили по столам пузырями с горохом, опрокидывали пустые лавки. Английские шкиперы, дивясь необыкновенному развлечению, топотом и свистом подзадоривали шутов.
Бакаев, бледный от злости, наклонился к Змаевичу, леденисто зацедил:
— Кабак, кажись, русский, а от иноземного комарья ш;
продохнуть! На черта ты еще этого Лаэрта звал? Уж больно
он что-то крутит — по всему видать.
Змаевич заискрился белозубой улыбкой.
Да брось ты спьяну нести околесицу! Датчанин в пашем
флоте служил. Заслуги от государя имеет, ко двору бли