— Сильное чувство? — спросил Денисов.
Она покраснела.
— Труднее всего исцелить ту любовь, которая вспыхнула с первого взгляда! Это сказал Жан де Лабрюйер. — Фамилия далась Люде с запинкой. — Французский писатель конца семнадцатого века.
— Не читал, — сказал Денисов.
— Я тоже. Все Павел!
— Начитан?
— Работник Министерства иностранных дел! Поэтому я и не хотела, чтобы через милицию, а потом по радио…
— Сколько уже, как вы вместе?
— Неделя.
— Поздравляю, — Денисов неловко поклонился.
— Это мое такое счастье… — Она покраснела. — Я говорю вам как постороннему, с которым больше не встретишься. Этот приезд, Москва, этот прекрасный вокзал — все Павел!
— Куда вы сразу пошли?
— С поезда? В камеру хранения, сдали вещи, потом в город. Павел смеется: «Домой поведешь ты!» А я и Москвы еще не видела… Такой теплый день сегодня! Заметили? И солнце. У метро торговали мимозами… Павел сказал:
«Цветы для новобрачной, мадам!»
— И она пожелала вам безоблачных лет…
— Я вела Павла какими-то улицами.
— К центру?
— Разве я знаю? Павел шел радостный, светлый…
«Восемьдесят четвертое отделение, — подумал Денисов, — даст ориентировку, когда поступят подробности из института Склифосовского. То есть примерно через полчаса…» У него еще оставалось время.
— Молодой семье… — начала Тулянинова.
Это была идефикс не одной только Туляниновой — с чего и как должно начинать молодоженам. — …Не следовало бы в самом начале проходить такое испытание! Неокрепшая семья слишком еще слаба для него!..
Из крошечного манипулятора под курткой Денисова неслись негромкие позывные: преступника в бархатном коричневом костюме теперь уже искал весь железнодорожный узел.
— Свадьба, по-видимому, будет в Москве? — поинтересовался Денисов.
— В «Праге».
— Вы и ресторан знаете?
— Двадцать восьмого, в четырнадцать… Павел уже заказал банкетный зал и музыку. Вообще-то он звонил из Красного Лимана не в ресторан, а сослуживцу. А тот заказал.
— Понимаю.
— Развил бурную деятельность… — Впервые с начала их знакомства Люда улыбнулась. — Последний холостяк на курсе. Чуть ли не весь выпуск собирает… Конечно, без тех, кто за рубежом.
— Ему дали отпуск?
— Сначала для вступления в права наследника: у него умер родственник в Красном Лимане. А с сегодняшнего дня должны были дать очередной. В отделе Павел, общий любимец…
Она о чем-то вспомнила, лицо ее потускнело.
— Вы не все рассказываете. — Денисов внимательно наблюдал за ней. — Растерялись с мужем, так бывает. Встретитесь. Что еще вас томит?
Тулянинова совсем сникла.
Высоко, под рифлеными сводами крыши, висели мощные светильники, однако внизу было неярко, скорее пасмурно. Какие-то военные с каплями растаявшего снега на фуражках разговаривали по другую сторону двери.
— Ему грозили!
— Грозили?!
— Я нашла письмо. — Голос ее дрогнул. — «Мы рассчитаемся, Паша! От меня не уйдешь!»
— Как вы потеряли друг друга? Только подробно… — помолчав, спросил Денисов.
Она беззвучно всхлипнула, но тут же взяла себя в руки.
— По дороге к МИДу Павел завез меня на Главпочтамт. Все так глупо… договорились: если он не появится через час, значит, уехал к шефу. В этом случае мне следует спуститься в метро, ехать до платформы «Коломенская». Там ждать.
— Почему «Коломенская»?
— Там живет шеф.
Денисов искал ясности.
— А зачем на Главпочтамт?
— Я же сказала: пригласили много гостей. Надо было дозвониться до Ельца, потом в Сыктывкар…
— Дозвонились?
— Сыктывкар не отвечал, с Ельцом не было связи до семнадцати.
— Номера телефонов сохранились?
— Порвала. — Она махнула рукой.
— Дальше.
— Мне объяснили: нужно доехать до «Варшавской», перейти на платформу. Будет "«Коломенская»…
— Вы так и сделали?
— Да.
Она не видела разницы в терминах «платформа» и «станция» в том смысле, в каком их употребляют москвичи: для поезда пригородного сообщения — «платформа», в метро «станция».
«Возможно, он ждал ее б метро на станции «Коломенская», а она — на одноименной платформе Московской железной дороги. — Денисов вынул блокнот. Посмотрел схему. — Затонная улица, откуда пострадавшего доставили в институт Склифосовского, и метро «Коломенская»… Это же один район!»
— Вы говорили о записке с угрозой. — Он снова положил блокнот в карман. — Вы ее сами читали?
— Конечно.
— И помните содержание?
— Я могу ее показать.
— Записка с вами?
Она поставила чемоданчик себе на колени, щелкнула запором.
— Да вот! Пожалуйста.
Денисов взял конверт осторожно, хотя отпечатки пальцев автора скорее всего были уничтожены.
«Донецк, Главпочтамт, до востребования. Иванову Павлу».
Адрес был исполнен почерком средней выработанное. Судя по штемпелю, письмо было отправлено из почтовою отделения здесь же, на вокзале, пятого апреля, десять дней назад. Вместо почтовой бумаги автор использовал стандартный телеграфный бланк с тем же выведенным фиолетово-жирно индексом.
«До Красного Лимана, — подумал Денисов, разглядывая конверт, — муж Туляниновой заезжал в Донецк. Писавший анонимку знал это. Знал и то что Иванов будет получать корреспонденцию на Донецком главпочтамте до востребования .Это сужает круг подозреваемых…»
«Мы рассчитаемся депломат от меня не уйдеш».
Тулянинова ошиблась: Иванова называли в письме не «Пашей», а «депломатом».
«Извечная истина, — рассуждал Денисов. — Анонимщик старается скрыть грамотность: вместо безударного «и» ставит «е», знаки препинания отсутствуют… Но он не в состоянии показаться грамотнее, чем есть! — Ошибка в слове «уйдеш» показалась Денисову незапланированной. Письмо писалось на вокзале и, по всей вероятности, в ночное время. Денисов снова вложил письмо в конверт. — Днем, когда вокруг суета, люди смотрят — не освободилась ли ручка, стул — такое на телеграфном бланке не напишешь».
Тулянинова молча следила за ним.
— Я очень волнуюсь. — Она сплела руки в замок. — С ним обязательно что-то случилось!
— Он не упоминал о Затонной улице?
— О Затонной? Не помню. Вы что-то узнали?
— Есть платформа «Коломенское» и есть одноименная станция метро, — Денисову не хотелось огорчать ее еще больше. — Там парк рядом, река. Вы плохо договорились.
Она была готова заплакать.
— Думаете, он еще у метро?
— Вряд ли… А вы больше не заметили ничего подозрительного? — Денисов показал на конверт с угрозой.
— Вокруг Павла? Нет…
— Ни в Москве, ни в пути?
— Ни разу.
— А если б на него напали?!
— Даст отпор. Не сомневайтесь: он каратист. И ножик с ним!
— Большой?
— Сувенир. На ручке, маленькое клеймо.
— Охотничий… А как с вещами? — Денисов постарался ничего не упустить — Их много?
— Чемодан, сумка.
— Все в автоматической камере хранения?
— Да. Мы записали. — Тулянинова снова потянулась к иглам на воротнике. — Я еще хотела подсказать ему, чтоб был осторожнее. Понимаете? Вокруг люди, все видят… Записку с шифром Павел сунул в верхний карман! Вытащат, потеряет?!
Денисов задумался.
— Шифр помните?
— Только ячейку: 5103.
— Если бы у вас был паспорт, — сказал Денисов. -
Боюсь, что у дежурного по камере хранения будут вопросы.
— Как же теперь? — Она подняла голову.
— Я поговорю. Напишите заявление, перечислите вещи…
— Все?
— Хотя бы то, что сверху.
Тулянинова задумалась.
— У Павла кофта на четырех пуговицах. В сумке халат, бигуди. Бутылка шампанского.
— Я узнаю и вернусь. — Денисов поднялся.
Она остановила его.
— Я хочу, чтобы вы приехали в «Прагу» двадцать восьмого… — Теперь Тулянинова выглядела побледневшей, глаза блестели.