— Майор Харбер опытный разведчик, — сказал Махмудбек. — И он выступал не от своего имени. Разумеется, получена инструкция. Англичане будут давать деньги. Но на каждое конкретное дело. Они щедро заплатят, например, за диверсию. А вообще… — Махмудбек развел руками. — Они никогда не разбрасывались деньгами.
— Я же предлагал наш план… Обширный, большой.
— Вы правы. Но мы не очень твердо стоим на ногах. Поэтому с нами так… не слишком вежливо обходятся.
— Не очень твердо… — рассеянно повторил Баймирза..
— Что с журналом? Я за последнее время видел два-три номера… — сказал Махмудбек. — И то случайно. Что с ним?
— Неважно… — сознался Баймирза. — Нет денег. Мы не имеем связи с соотечественниками. Посылаем по случайным адресам. Я для этого и приехал, чтобы установить связь с эмигрантами. Узнать, как вы живете… И… — Он поднял голову. Внимательно посмотрел на Махмудбека. Трудно произнести вслух свое признание. А надо… — И собрать здесь деньги на… нужды комитета. На издание нашего родного журнала.
Баймирзе не понравилось молчание Махмудбека. Долгое, томительное молчание. Махмудбек старательно отрезает кусочек мяса. Он же не хочет есть. Для чего так терзает бифштекс…
Махмудбек отложил вилку и нож. Вытер ладони.
— Здесь трудно собрать деньги, — твердо сказал он. — Вы должны знать правду, Баймирза. Плохо живут эмигранты.
— А в других местах? — нерешительно начал Баймирза.
— Я был почти во всех странах… Я в Азии живу очень давно, Баймирза. По-моему, всю мою жизнь. И везде сталкивался с нищетой. А богатым хорошо и без нас. Они тратят деньги на другие нужды. Они заняты только собой.
— Но… собрать состоятельных людей. Поговорить с ними… — не очень уверенно предложил Баймирза.
Махмудбек вернулся домой поздно. Фарида, как обычно в таких случаях, не спала. Взглянула на мужа с тревогой, но, увидев спокойное лицо, облегченно вздохнула.
— Вы будете ужинать?
— Нет, дорогая, — ответил Махмудбек. — Я ужинал в шикарном «Тадж-Махале», с почтенным господином. — Махмудбек кивнул на дверь. — Она спит?
— Спит…
— А кофе у нас есть? — неожиданно спросил Махмудбек.
— Есть… — ответила Фарида. — Но вы же…
— Сегодня надо вылить. Обязательно. Иначе моя голова расколется.
— Вы больны? — испугалась Фарида.
— Здоров! Здоров! — успокоил Махмудбек. — Она просто лопается. В ней столько слов… И каких слов!
— Стихи? — несмело спросила Фарида.
Махмудбек вздохнул и грустно ответил;
— Нет… Пока не стихи. Но это очень нужные слова.
— Я сварю кофе. Сейчас…
— И побольше. А утром, когда придет Шамсутдин, меня обязательно разбуди…
— Вы же совсем не отдохнете.
— Скоро отдохнем, Фарида. Очень скоро… — горячо заверил Махмудбек.
— Вы столько раз говорили, — вздохнула она.
— Я говорю в последний раз. А утром мы должны обсудить с Шамсутдином, кого пригласить в гости.
— В гости?
— Вечером будут гости. Будет и почтенный господин из Европы. Я с ним хочу проститься.
— Проститься?
Она ничего не понимала. Что творится с Махмудбеком? Кофе… Гости… И… прощание.
— В чем дело? — с трудом скрывая надежду, спросила она.
— Дня через три мы уезжаем. Точнее, улетаем.
— Куда? — прошептала она.
— Домой… — тоже шепотом ответил Махмудбек. — Домой, родная.
Даже в самолете Махмудбек не мог отделаться от событий последних дней. Конечно, встреча Баймирзы с эмигрантами не дала никаких результатов. Люди прятали глаза, сожалея, вздыхали. Кто-то попросил Баймирзу подождать до лучших времен.
Когда они будут, эти времена!
Баймирза хорошо держался. Он не высказал вслух обиды.
На другой день они снова бродили по городу. Гость в эту жару надел модный европейский костюм. Махмудбек был в легкой местной одежде… Вначале Баймирза критически осмотрел белую широкую поддевку. И даже усмехнулся.
— Вам бы еще тюрбан!
А потом сам понял преимущества этой одежды. Приходилось то и дело доставать носовой платок и прикладывать ко лбу, проводить по шее.
Они двигались по центральной улице. Махмудбек предложил сфотографироваться. Баймирза так и не дождался фотокарточки. Он улетел на следующий день в Карачи.
Махмудбек больше не встретился с Баймирзой Хаитом. Осталась только фотография. Статный господин в светлом костюме. И он, в местной одежде, худой, небольшого роста…
Махмудбек вез с собой и другую фотографию, выпрошенную у доктора Азими. Доктор расстался с этим снимком без сожаления.
— Только у наших воинов вид далеко не бравый, — усмехнулся он.
Азими решил, что снимок нужен для какой-нибудь пропагандистской цели. На фотографии застыл строй туркестанских легионеров. Перед ним выступал Вали Каюмхан. Отступив от него, в эсэсовской форме стоял Баймирза Хаит.
Позже этот снимок появится в зарубежной печати… Тысячи эмигрантов узнают, что собой представляют руководители Туркестанского комитета.
Доктор Азими, сославшись на занятость, не приехал провожать Махмудбека. Не было и других эмигрантов. Махмудбек уезжал как-то тихо, незаметно.
Только тяжелый, грустный разговор состоялся с Шамсутдином. Махмудбек предложил ему ехать дальше.
— Куда, господин?
— Сначала в Турцию… У меня же паспорт этой страны.
— Я вам нужен?
Махмудбек, помолчав, честно сказал:
— Я теперь буду только лечиться, ты же знаешь, Шамсутдин.
— Я знаю, господин, как вы устали. Но я не хочу знать, куда вы едете Может, в Европу…
— Может, дорогой Шамсутдии, поеду в Европу. Если ты хочешь … — Он не договорил.
— Я вернусь назад, — сказал Шамсутдин, — туда, где с вами познакомился. Там меня ждут. Не обижайтесь, господин.
— Это правда?
— Правда, уважаемый Махмудбек. Меня ждет невеста.
— Ты ничего не говорил о ней.
— А зачем? — вздохнул Шамсутдин и улыбнулся. — Некогда было.
— Я помогу тебе купить дом, немного земли. Тебе надо тоже спокойно пожить…
Шамсутдин ничего не ответил. Только наклонил голову.
…Самолет прорвался сквозь облака. Вдали, в тумане, показались горы. Снег был и розоватым, и голубым, и ярко-серебристым.
— Смотри, Фарида, как красиво!
Она еще не привыкла к самолету. Она еще иг могла поверить в то, что произошло.
— Последний перевал… — сказал Махмудбек.
— Что? — не поняла Фарида.
— Я говорю, что за этими горами начнется земля, зеленая равнина. Потом город. Большой город. В нем родилась твоя мать.
— А там? Дальше?
— Синее теплое море. В это время оно совершенно синее…
И еще он хотел сказать, что за морем будет родная земля, родные люди. Самое светлое небо. И самые красивые горы… Одна из вершин с удивительным названием — Айкар.
У него, Махмудбека Садыкова, в паспорте, выданном много лет назад турецким консулом, стоит и этот псевдоним: Айкар-али… Консул выполнил просьбу Махмудбека: приказал записать в паспорт псевдоним, который часто появлялся в разных документах самых разных стран.
Правда, Махмудбек увидит Айкар не сразу.
Но они все равно увидят Айкар — «Лунный снег». Золотистые и розоватые краски на склонах горы. А внизу шумную, беспокойную речку.
Махмудбек молчал. Фарида, не отрываясь от иллюминатора, баюкала дочь. И пела. Тихо, без слов…
А он, Махмудбек, ведь никогда не слышал и даже не знал, что Фарида может петь…
Владимир Рыбин
Иллюзион
Индикатор замигал, и из динамика послышался хриплый приглушенный голос: — Операция переносится на шестнадцать ноль-ноль… Инспектор уголовной полиции Луис Мортон, вот уже третий день прослушивавший эту телефонную линию, вскочил, едва не опрокинув стул, кинулся к магнитофону. «Наконец-то гангстеры заговорили, наконец-то будет чем порадовать начальство!»