— Чего же приехал сюда? Нашим помогать?
— Помогать? — переспросил Шамсутдин и задумался. Потом решительно заключил: — Не будет помогать.
— А об этом как ты догадался?
— Он лечит одного, берет деньги.
— Ясно! — сказал Махмудбек. — Он хочет со мной увидеться?
— Да, господин. Очень… Он хочет вас пригласить на свадьбу.
Свадьба… Это уже интересно. Значит, соберутся люди. Самые разные. Обязательно возникнут разговоры. И о прошлом и о будущем.
— Пусть заходит… — разрешил Махмудбек.
И вдруг какая-то невероятная, совсем неожиданная мысль мелькнула в голове Махмудбека. Он даже испугался этой мысли. Попытался от нее отделаться. Но она беспокоила, заставила его сорваться с места, зашагать вокруг стола.
— Что с вами? — удивился Шамсутдин.
— Ничего, ничего… — ответил Махмудбек. — А ты передай этому доктору, что я очень хочу его увидеть.
«Это свой!» Может, действительно свой. Тот самый, кто должен приехать сюда, в мир еще опасных врагов. Кто должен заменить его, Махмудбека. Свой! Свой!
Нет… Азими действительно сдался в плен при первом удобном случае. До создания Туркестанского легиона он мотался по гитлеровским концлагерям. Узнал голод и холод. Его били… От смерти спасла профессия врача, а затем согласие служить фашистам.
— Звери… — с неприкрытой злостью сказал Азими. — Я к ним пришел с поднятыми руками. А они… Какой-то краснощекий солдат ребром ладони полоснул меня по шее. Как ножом. «Я же доктор… — кричу по-немецки. — Настоящий доктор!» А он, собака, мне в лицо: «Ты азиат. Мы вас уничтожим». — Азими взялся за чашечку, отпил глоток кофе. — Собаки бешеные. Так им и надо.
Рука заметно дрожала. Видно, что это честолюбивый человек. В Красной Армии он занимал обыкновенную должность. Все врачи становились хирургами. В санбате, в полевом госпитале, ему приходилось работать днем и ночью. А он считал, что способен на другие, более почетные дела, на более высокое звание, чем капитанское.
— Так им и надо… Подохнут все, собаки! — заключил Азими.
Ясно… Азими сразу же отошел от немцев. Он бросился в азиатские страны. В Турции нашел невесту. Привез девушку сюда, в чужую страну. Почему же не остался в Турции?
— Как наши живут в Мюнхене? — спросил Махмудбек.
— Научились у немцев… — с прежней злостью ответил Азими.
— Не очень дружно?
Азими усмехнулся.
— Сейчас расскажу. Я заходил к ним в комитет. Видел все… Разрешите закурить? — Азими покосился на закрытую дверь соседней комнаты. — Ваша жена, как я слышал…
— Ничего… — сказал Махмудбек. — Здесь можно. Курите.
— Я только одну сигарету.
А сигареты английские. Азими к ним привык. Он стал рассказывать о работниках Туркестанского комитета, о дрязгах, интригах, скандалах.
— Мы так на них надеемся… — сказал Махмудбек.
— Зря! — почти выкрикнул гость. — Зря! Они подведут.
— Но как же быть одним?
— Почему? — поднял брови Азими. — Вы же чувствуете, что происходит в мире. Вы знаете, с кем надо дружить.
— Знаю…
— И я выбрал свою дорогу. Скажу вам. Уже это не секрет. Со вчерашнего дня я майор. Приглашен в колониальную армию. Разумеется, как врач.
Возможно, когда-нибудь Азими разочаруется и в новых хозяевах. Но сейчас у него довольное, сытое лицо. В эти минуты он забыл о гитлеровцах. Откинувшись на спинку стула, небрежно вертел изящную пачку «Честерфильда» и говорил о будущем.
Большинство эмигрантов давно не бывали на тихой, щедрой, богатой свадьбе. Вначале гостей смущало присутствие трех европейцев. Но те вели себя с подчеркнутой простотой, обращались с эмигрантами как с равными. Почтительно выслушали молитву.
Один из европейцев оказался рядом с Махмудбеком.
Азими делал вид, что не смотрит в их сторону. Но, вероятно, сейчас для хозяина на его собственной свадьбе было главным: состоится ли знакомство Махмудбека с сотрудником разведки той самой колониальной армии, где Азими уже получил чин майора.
Знакомство состоялось…
Махмудбек был счастлив от встречи с офицером, образованным, знающим Восток человеком. И они, Махмудбек и майор Харбер, говорили о судьбах мусульман, эмигрировавших из Средней Азии.
Разговоры за столами становились все оживленней. И откуда-то из угла двора, где разместился народ победнее, вырвался резкий голос:
— А чего ждать? Новой такой свадьбы? Когда она будет? Не все умеют продавать свою душу, свою совесть.
Солидные гости, с которыми сидел Махмудбек, попытались не обратить внимания на разгневанного человека, на откровенную горячую речь, Махмудбек не мог повернуться и хотя бы мельком взглянуть на гостя, который нарушил торжественную, праздничную обстановку. На человека, который уже не хотел больше молчать.
С жизнью и работой Махмудбека Садыкова они были хорошо знакомы. Офицер начал конкретные разговоры о программе дальнейшей деятельности антисоветских организаций.
— Разобщены… Мы вас поддержим только в том случае, если вы сможете вести настоящую, действенную борьбу. Если вы начнете ее немедленно.
— Советский Союз вышел победителем из большой войны, — сказал Махмудбек. — А мы пока… — Он развел руками.
Офицер промолчал, потом пододвинул коробку «Честерфильда».
— Курите, — предложил он.
— Я не курю, — слабо улыбнулся Махмудбек. — К сожалению, здоровье мне не позволит по-настоящему заняться работой, которую вы планируете.
— А какую мы… планируем? — ответил с улыбкой майор Харбер.
— Вы не будете заниматься мелкими делами, — сказал Махмудбек:
— В этом вы правы. А по поводу вашего здоровья мы знаем. Да… Вам следует подлечиться.
— Хочу пока поехать в Турцию.
— Неплохо. Но вы еще в силах помочь нам. Найти подходящих людей, опытных, здоровых, преданных вашему делу.
— Еще в силах, — согласился Махмудбек. — Но люди стараются отходить от борьбы. Я же сказал, что Советский Союз победил сильную державу.
Харбер подошел к шкафу, открыл дверцу и вытащил стопку газет.
— Здесь есть советские. Из некоторых материалов можно почерпнуть нужную информацию. Скудные пайки. Тяжелые условия. Непосильный труд. Есть фотографии разрушенных городов… Можно с твердой уверенностью говорить о том, что страна не скоро встанет на ноги. Средняя Азия вынуждена кормить и одевать жителей этих разрушенных городов… Почему мусульмане должны это делать? Почему мусульмане не могут позаботиться о своих братьях, которые живут в нищете здесь, в чужих странах?
Широкие, обдуманные планы. Целая программа идеологической обработки туркестанских эмигрантов, подготовки из них диверсантов, агентов, создание новых антисоветских организаций.
— Мы желаем вам хорошего здоровья, — на прощание сказал офицер. — Но если… — он не договорил. — Мы с радостью встретимся с человеком, которого вы пришлете к нам…
У входа в отель Махмудбека ждал встревоженный Шамсутдин.
— Фарида в больнице, — почему-то шепотом сообщил он. — Отвезли вечером.
Махмудбек ворвался в вестибюль, подбежал к стойке, за которой стоял, весело поблескивая зубами, портье.
— Все в порядке, господин Махмудбек. — Портье кивнул на телефонный аппарат. — Я справлялся через каждые десять минут. Я сделал все, как вы просили… — Портье знал, что последует хорошее вознаграждение за новость. — Совсем недавно… — он посмотрел на часы, — пятнадцать минут назад, у вас родилась дочь. Мы желаем, чтобы она была самой счастливой.
— Спасибо… — Махмудбек прислонился к стойке. — Спасибо.
Она должна быть счастливой.
Последний перевал
Муфтия Амин аль-Хусейна хорошо знали на Востоке.
Это был подвижный старик невысокого роста. Он очень походил на европейца: светлое лицо, зеленые глаза, живые, любопытные за толстыми стеклами очков, желтая аккуратная бородка.
Он умело скрывал свое настроение, этот энергичный агент, долгие годы выполнявший задания гитлеровской разведки. Приход Махмудбека обрадовал муфтия.