— Я вот к чему говорю… Виноград, верю, загорится. Это с умным сочтешься, а дураку хоть подари, да прогони. Но вот какая мне пришла мыслишка. Организатор из Винограда никудышный Он идет от науки, от книги. А гут надо человека, чтобы лез от жизни напролом. Стань-ка к нему комиссаром, что ли. Бери всю организационную сторону дела. И лаборатории расширять надо. Она завтрашний день наш. Твоих молодцов пристегнем. Кто там? Иконников, Бакут… Еще кто?
— Башилов с Росляковым..
— И их бери, — согласился Николай Михайлович. — Раз заварили кашу, так не жалей масла.
Виноград удивился прочитанному. Многое было ему уже известно, но тут предлагались и такие вещи, над которыми только размышляла лаборатория. Особенно ценной казалась мысль сразу же идти по пути разборного агрегата на базе турбореактивного авиационного двигателя, чтобы установить его в горящей шахте. Неизвестные Винограду изобретатели предлагали и оригинальные камеры дожигания и охлаждения.
— Ну как? — спросил Николай Михайлович, пропуская вперед Перегорова.
Виноград из осторожности пожал плечами, хотя и почувствовал, что директор уже составил свое мнение и теперь не отступит.
— Вы за или против? — Николай Михайлович сел в кресло, надел очки, заинтересованно посмотрел на Винограда.
— Наша лаборатория пришла бы к такому… — Александр Александрович выразительно похлопал по бумагам узкой ладонью с длинными тонкими пальцами, — через год-полтора.
— А пожары бы бушевали вовсю! Не через год-полтора, завтра надо начинать! И все внимание отдать этому агрегату. Мелочи побоку! Ищите, экспериментируйте Свяжитесь с конструкторско-технологическим бюро в Запорожье. Николай Михайлович порывисто встал, быстро прошел по кабинету.
— Пусть там начинают думать, чтобы сделать мобильный малогабаритный высоконапорный генератор. Надо же когда-то рискнуть, милейший Александр Александрович! Впрочем, — директор остановился, — назначаю вашим заместителем Ивана Артемьевича Перегорова. Вы занимайтесь чистой наукой, Иван Артемьевич возьмется за организационную сторону дела.
…Идея генератора попала в горячую струю времени. К его созданию подключились ученые лаборатории Винограда, многие заводы Украины. Вскоре было создано два экспериментальных агрегата. Они сразу завоевали полное признание…
За границей ГИГ впервые применили в чешском городе Остраве на шахте «Зарубек»,
Домой возвращались поездом, отправив ГИГ малой скоростью. Башилов со Стасом прочно засели в вагоне-ресторане.
— А ведь хорошо у нас пошло, Башилов. — Стас, откинув лохматую белую голову, изучал меню. — Говоря ученым слогом, мы адаптировались как в каше масло. Ну кем бы я стал, к примеру, не встретив тебя?..
Стас Росляков никогда не мечтал быть спасателем. Он хотел стать путешественником, как Пржевальский, Козлов или Черский. Когда ему исполнилось пятнадцать лет, он решил, что наступила пора осуществления планов. Манили новые города на Оби и Енисее, звал Самотлор, привлекали Каракумы. Зимой вместе с верным другом они выбрали маршрут — Великую транссибирскую магистраль и надумали остановиться там, где где больше всего им понравится.
В дорогу готовились долго и серьезно. Сушили хлеб, покупали супы в пакетиках и концентраты, экономя деньги на школьных завтраках. Одновременно мастерили «жиганы. Это были самодельные пистолеты со стволами из бронзовых трубок. Они заряжались порохом и дробью, а поджигались через пропиленную в стволе дырку спичкой.
Но «жиган» у друга при пробном контроле разорвался, пацану обожгло руку. Тогда отцы, объединившись, как всегда перед большой бедой, устроили повальный обыск. Они нашли запасы, а также карту и компас. Путешествие не состоялось. Пришлось доучи аться до аттестата зрелости.
После школы Стаса потянуло на актерский факультет института кинематографии. Для начала абитуриентов повели на студию имени Горького рядом с институтом. Павильон походил на цех завода. Пахло клеем, горелой резиной, краской. Рабочие в обтрепанных комбинезонах тащили декорацию — стенку с окном и занавеской, а с нее сыпалась пыль. Трещали раскаленные прожекторы. С девочки-актрисы катился пот в три ручья, а она все лепетала:
— Где же Миша?
— Не так! — гремел плюгавенький режиссер. — Снова!
— Где же Миша?
— Где тревога?.. Экспрессия?!
— Где же Миша?
— У вас глаза смеются как у распоследней дурочки! Надо боль!
— Где же Миша? — взвывала девчонка-актриса.
— А-а, черт! Мотор!
— Где же Миша? — У девчонки блестели слезы,
— Стоп! Снова!
Мучил девчонку кудлатый очкарик в грязно-сером пиджаке и фиолетовых джинсах, а она все не могла как надо спросить о Мише.
«Ну и ну…» — подумал тогда Стас. Волшебное сияние экрана померкло. То, что в школьной самодеятельности волновало, теперь представилось совсем в другом свете. Он нисколько не огорчился, когда после второго тура специальных испытаний не нашел в списках своей фамилии.
Из раздумий, в которых Стас провел несколько дней и ночей, вывел плакат оргнабора на Каретной улице: Сахалин, Камчатка, Кузбасс… Проезд бесплатный… Суточные… Подъемные…
Зашел. Тесноватая каморка. Народ разный. Расспрашивают о льготах. Набор на Дальний Восток окончен. Остался Кузбасс. Ну что ж, сойдет и Кузбасс. Стас выложил на стол свой паспорт и аттестат зрелости.
Группа в Кузбасс набралась порядочная: сорок гавриков, почти все неудачники, как и Стас. Стучали колеса: ты-ты-так, ты-ты-так… В темном окне качались звезды, и папиросный дым поднимался к потолку голубыми струйками.
За Уралом в вокзалах толпились уже совсем другие пассажиры. По ворохам груза, по одежде Стас угадывал их профессии. Из кучи потертых рюкзаков выглядывали контейнеры с приборами, головки тяжелых штативов, карабины в чехлах. Женщины в брюках покупали пиво и сыр. Мужчины в штормовках и тяжелых бахилах, с бородами как у Фиделя Кастро посасывали трубки, не обращая внимания на вокзальный гвалт.
Стас повеселел. Ему понравилась эта напряженная жизнь, сильные неразговорчивые мужики, хлопотливые женщины — хозяева огромного края, о котором раньше он знал так же, мало, как о Мадагаскаре.
Но на распределительном пункте в Новосибирске обнаружили ошибку. Стаса, оказывается, направляли в Донбасс.
— А я хотел в Кузбасс! — кричал Стас.
— Дура! Документы-то в Донбассе! Теперь дуй туда!
«Хоть прокатился», — успокоил себя Стас, когда, пошатываясь от голодухи, потому что суточные уже успел проесть, сошел на перрон города Донецка.
У ресторана на веранде под тентом сидел здоровенный парень и мрачно пил пиво. Стас с удивлением уставился на батарею пустых бутылок. «Как это в него вошло?» Парень посмотрел на Стаса, мотнул головой: «Садись».
Стас сел на кончик стула.
— Пей.
— Мне бы бутербродик какой.
— С голодного края?
— Иссяк…
— Зина! Обед — один раз!
Парень продолжал пить пиво, не обращая внимания на Стаса,
Официантка принесла треску в маринаде, борщ и пустой стакан. Парень налил пива. Стас пригубил из вежливости и набросился на рыбу.
— Издалека? — наконец спросил парень, закуривая «Беломор».
— Завербовался в Москве в Кузбасс, но на полпути обнаружили, что документы послали в Донбасс.
— Специальность есть?
— Уроки труда в школе.
— Не густо.
— Се ля ви…
— Да ты ешь, не стесняйся…
— Стас в полминуты проглотил и борщ. Официантка принесла котлеты с макаронами. Стас сначала съел макароны, а уж потом котлеты, остро приправленные чесноком и красным перцем.
— Ладно, считай, тебе повезло, — проговорил, помолчав, парень.
— Что попал сюда?
— И что сюда попал, в том числе. Как зовут?.. Стас? Это что — Станислав, Ярослав, Святослав?..
— Да зовите как хотите.
— Хоть не пили на брудершафт, но ты не выкай, я не привык. Башилов я. Понял?
— Хорошо, Башилов, — ответил Стас, хотя ничего не понял.
— Зина! Еще обед!
— Спасибо… Не смогу, наверное.