прибыли ученые из института горного дела...
Значит, скоро будем закрывать седьмую?..
Скоро. — Виноград выдержал паузу, потом спросил, чуть
понизив голос: — А вы почему отключались?
Перегоров отнял трубку от уха, покосился на ребят, чтобы никто не заметил.
Что вы молчите? — громче раздалось в трубке.
Это хорошо, что скоро, — как будто не расслышав по
следнего вопроса, сказал Перегоров и повесил трубку.
7
В окна штаба начал пробиваться рассвет. Инженер Освальд Ондрух, заменив уснувшего Студента, вызвал по селекторной связи Гомоллу:
Ян, будем закрывать седьмую перемычку. Готовьтесь к
спуску.
Там сильно жарко. А наши баллоны с кислородом...
Возьмите со сжатым воздухом.
Понял...
В штабе наступила тишина. Все почувствовали, что наступает конец затянувшейся баталии с огнем. Заместитель министра отодвинул от себя бумаги с планами и расчетами ликвидации аварии, чему-то улыбнулся.
— Вы что? — насторожился Ондрух.
— Ничего, ничего... Просто подумал, вот мы разные все, и
посты занимаем не однозначные, и характеры другие, и при
вычки, а есть что-то общее, шахтерское, что ли... Все и перед
бедой одинаковы, и перед радостью. Представьте себе, вчера
пришел домой, а жена говорит: «Приходил какой-то старый
шахтер, оставил тебе пакет». Вскрываю, вижу открытку с при-
111
глашением на свадьбу. Я знал его еще с войны. Старый, а женился второй раз. Ну что делать? Послал ему калач и бутылку кофейного ликера...
Кофейного? — переспросил Ондрух и хитро прищурил
ся. — С тех пор как вы стали министром, вы уже не можете
послать простой?
Да не в том дело! Я хотел сказать, что нас всегда вол
нует простая правда — ив беде и в радости мы все шахтеры.
Объединяет нас и старая дружба, и память, что когда-то рабо
тали вместе. А значит, вместе переживали всякое,..
Ян Гомолла уже успел спуститься, начал работу, сообщил по красному телефону:
Проем больше, чем мы предполагали.
Сколько? — спросил Ондрух.
Два метра. Жарко. Люди выдерживают только пять минут,
Торопись, Гомолла. Через час останавливаем генератор,
отзываем пробонаборщиков.
Через час Ондрух позвонил снова:
Четыреста восемьдесят пятый? Гомолла, кончайте! Возьми
те последние пробы и уходите.
Еще бросим пару мешков. Очень жарко.
— Уходите! Отключаем генератор. Звоните с дороги.
Ондрух боялся, как бы в самом конце не случилась беда.
Бывает, она приходит именно в самом конце. По закону подлости. Когда с людей спадает нервное напряжение и они забывают об осторожности.
8
Генератор выключили. Потрескивая, остывали горячие камеры двигателя. Оставалось совсем немного — разобрать его секции, вытащить сопло из трубы, вделанной в перемычку, и закрыть клапан, чтобы в зону пожара не устремился свежий воздух шахтной вентиляции.
Но на эту работу уже не оставалось сил. Ломило спину, подкашивались ноги, резало глаза, и в горле першило от кровавы» сгустков набившейся угольной пыли. Конечно, всем хотелось разом покончить с делом и больше к нему не возвращаться. Однако разумнее было немного отдохнуть в тишине.
Мне нужно еще два часа, — передал Перегоров на по
верхность.
Что так много, Иван Артемьевич? — удивился Виноград.
Двигатель перегрелся и вообще...
Ну раз надо...
Перегоров подошел к ребятам, которые молча посматривали на него, ожидая какой-то команды.
— На отдых даю час, — пересилив себя, проговорил Пер»-
горов, все еще мучаясь от стыда за свою недавнюю слабость.
Перегоров хотел уснуть, но сон не шел. «Эх ты, старый колпак, рассыпался... — укорил он себя, но тут подумал: — А разве можно оставаться всю жизнь каменным? Ты заметил, мто к старости люди чаще плачут?..»
Алеша лежал недалеко от Перегороза и гоже не спал, Впро-
112
чем, не спали и другие. Был слишком большой перегрез сип, чтобы сейчас уснуть.
Данька мечтал выпить на поверхности кружку пива — пенистого, холодного, горьковатого пива, какое умеют делать здесь, в Польше. В шахту спускали бутерброды, сыр, жирные копченые окорока, апельсины, шоколад, кофе, но все пахло углем и дымом, и, надо полагать, теперь надолго пропадет охота их есть, А от пива пахло свежестью и чистотой ячменя, созревшего под горячим солнцем августовских дней.
В бок ему что-то кололо и тянуло холодным воздухом. Он лэ-ревернулся, но скоро и этот бок стал замерзать.
В полудреме Данька думал о том, что, видно, нужна человеку такая вот большая встряска. Как удар первым шаром бильярда по пирамиде. Разбегутся шары, тогда их удобно загонять по своим лузам.
Стае переживал разочарование. Всю свою жизнь, на его взгляд уже немалую, он стремился к чему-то исключительному, «чтоб время сзади ядрами рвалось». Пожар, огонь, треск, грохот... Дурень! Все оказалось таким нудным делом, что, наверное, никогда и не вспомнится. А ведь что-то и было! Много очень важного, очень нужного, очень интересного в жизни он забыл, а вот как девчонку в студии мучил режиссер-очкарик, помнил и будет помнить до конца своих дней. Что хорошего, полезного 8 жизни произойдет, если он только и будет заниматься тем, что тушить пожары? Пожары ведь ничего на создают, а разрушают. Они как исключение из правил. И надо ли ломать хребет ради этих исключений? И все же... Все же в каких других обстоятельствах встретишь таких ребят, как 6а-шилов, Иконников, Данька?.. Что может быть крепче дружбы, когда она связалась тяжкими испытаниями, пройденными вместе? Ее не купить ни за какие деньги. Куда и гы от ребят еще поскачешь, блудный сын?..
Лишь один Башилов крепко спал, как хлебороб, честно убравший свое поле.
А в это время польские горноспасатели на других горизонтах бетонировали перемычки, собирали инструмент и пустые баллоны, разбирали завалы, которые образовались в спешке тушения. Через три недели после герметизации перемычек накаленные огнем пласты погаснут. Потом перемычки разберут и тлеющую угольную мелочь запьют водой...
Но тут злая судьба подкинула еще одно испытание. Когда Перегороа и ребята разобрали генератор, отодвинули от перемычек последнюю секцию, не сработала задвижка люка труйы, через которую подавался инертный газ. В зону пожара, каи в вакуум, со свистом устремился воздух. Все летело к черту. Кислород, который так долго и трудно оттесняли от огня газом генератора, снова бросился к горячим пластам.
Оцепенев, ребята смотрели на проем грубы не зная, что предпринять. Перегоров кинулся было собой прикрыть отвер-ствие, но раскаленный воздух обжег ему спину. Данька, ко-торый оказался бпиш** ясех оттоп«муп .его и. зажмурившись, нырнул я проем.
— Сгоришь! — запоздало закричал Перегоров,
113
— Дайте свет! — донесся далекий, как из колодца, голос
Даньки.
Иконников зажег мощный аккумуляторный фонарь и кинул
его в трубу, прикрыв лицо рукавицей.
Может, туда воды! — Башилов потянул пожарный шланг.
Алеша, выхватив из его рук брандспойт, крикнул:
Ты что?! Ошпарим!
Данька, задыхаясь от дикого жара, осветил поломку. Оказывается, оплавились и порвались тросики, которые выводились наружу и подтягивали клапан, когда его надо было закрывать. Он нашел концы и, раня пальцы об острые стальные иглы проволоки, прокалывающие даже брезентовые рукавицы, стал связывать их морским узлом.