Через минуту я увидел; как бульдозер покачнулся, его плоский
нос приподнялся, замер и вдруг пошел, пошел... выше, выше...
Машина опрокинулась. Гусеницы продолжали яростно двигаться,
точно неведомое чудовище отбивалось от врагов. Тревожно зами
гали его красные глаза. Подплыли две «черепахи» и попытались
приподнять бульдозер. Тщетно. Им не удалось даже пошевель
нуть его массивное тело.
Несколько минут «черепахи» кружились вокруг — медленно и бестолково. Потом удалились.
Как зачарованный смотрел я на это столпотворение. Изредка то здесь, то там мелькали лучи прожекторов, их свет вырывал из тьмы механические лапы «черепах», тускло отсвечивающие панцири, их ношу — прямоугольные бетонные блоки, за которыми они поодаль от меня опускались на дно. Там стоял гул. Это с транспорта бетон сбрасывали прямо в воду.
Один раз я с удивлением заметил рядом полосатую рыбину. Она попала в луч прожектора и заметалась. На ее боку я рассмотрел бело-розовую царапину. Рыба попала под фонтан пузырей. Ее подхватило, перевернуло и бросило вверх.
В ста метрах от моего эля появился водолаз. Он был в легком серебристом костюме, снимающем давление. В рукава его встроены искусственные мышцы, но, несмотря на это, человек выглядел стройным, даже изящным среди неуклюжих созданий, подвластных его воле. Я медленно приближался к нему. Это был Карин. Он как-то странно замахал руками. Я не понял. Эль плыл к нему. И тут подо мной стало подниматься дно. На моих глазах рос холм.
У подножия его стоял Карин и махал руками, словно пытался оттолкнуть меня вместе с элем.
. Эль качнуло. С вершины холма сорвались грохочущие струи воздуха. Меня выкинуло из сиденья, и я покатился к дверце. За стеклом — серая мгла, перемежаемая вспышками прожекторов. Гигантские пузыри хлопали и бурлили, как в кипятке, Обшивка дрожала. Я держался за ручку и ждал того главного удара, который должен был неминуемо последовать, окажись эль над самой вершиной холма. И он последовал. Эль подскочил вверх сразу метров на двадцать. Я покатился по боковой стенке кабины, потойу что эль перевернуло и смяло. Между краями дверцы и обшивкой образовалась широкая щель, в которую хлынул поток.
Я успел удивиться, что машина сравнительно медленно наполнялась водой и что я сам еще цел. Надежды на автоматику больше не было, в я быстро соображал, что делать: ложиться на грунт под защиту неуклюжих, но надежных «черепах», которые
39
как-нибудь, наверное, вызволили бы меня, или попытаться всплыть. Я бы выбрался из машины сам, без посторонней помощи, если бы удалось достичь глубины в пятнадцать метров. Мне даже не понадобился бы костюм.
Я подтянулся к панели управления, дал полньгй ход. Эль всплывал. Двигатель еще работал.
С каждой секундой глубина уменьшалась... Но и кабина все быстрее наполнялась водой. Машину швыряло и крутило, как в водовороте. Теперь я, пожалуй, не смог бы даже разыскать спасательный костюм, не то что надеть его.
Я знал: должен наступить такой момент, когда, преодолевая давление воды, я открою дверцу и, уцепившись за ввод наружной антенны, поплыву к солнцу.
«Быстрее, — торопил я машину, — вверх, вверх!» Вот сейчас досчитаю до тридцати и дерну ручку, подумал я, раньше нельзя — раздавит. Один, два... восемь... шестнадцать... Я сделал последний вдох. Воздух вышел из эля, и только под золотистым пластиковым сводом остался небольшой пузырь, но я не мог бы до него дотянуться.
Я замедлил дыхание, закрыл- глаза и продолжал считать. Двадцать два, двадцать три.... двадцать восемь... Пора! Я рванул ручку. И понял, что дверь заклинило.
Я не спешил сделать последний рывок, когда напрягаются все мускулы, когда в один порыв человек вкладывает все, на что способен. Все силы. И все умение. Я лишь постепенно готовился к нему, искал точку опоры для ног. Мое правое плечо и рука должны были послужить тараном.
Все зависело от того, насколько я сумею согласовать движение тела, ног и плеча. Точно три пружины, сложенные вместе, они должны резко выпрямиться. Три толчка должны сложиться вместе, тогда получится нечто вроде выстрела, который вышибет дверь.
Я готовился к последнему усилию. У меня не должно было оетаться ни малейшего сомнения в успехе. Уверенность удваивает силы. И я убедил себя. На это ушла минута.
Так... Я резко выпрямился. Это был страшный удар. Вмиг онемело плечо. Дверца отозвалась глухим звуком. Она подалась, погнулась. Я мог просунуть наружу руку! Но не мог выйти сам. Пауза. И еще удар. Почти такой же сильный. Я задыхался. Голова кружилась. Кажется, я глотнул воды. Но дверь распахнулась. Я медленно, осторожно выплыл. Чего там: я действовал сейчас по законам механики и физики, как «черепахи». В моем распоряжении было аесколько секунд и ни одного лишнего движения. Эль поднимал меня.
И тут я вдруг понял, что в следующую секунду потеряю сознание. Просто не вынесу, так хотелось дышать. Хотя бы просто выдохнуть воздух! И я стал выпускать воздух. Эль буксировал меня медленно, что-то не ладилось в его механизме, изувеченном подводной катастрофой.
Ну же! У меня стало темнеть в глазах. И в этот момент мы вынырнули на поверхность. Вдохнув воздуха, я почувствовал боль в груди. Но стало легче... совсем легко. Вокруг — море, светлый окоем, приволье. Только в ф-ороне, в полукилометре от меня,
40
вздымалась живая гора. Там бурлила вода, и трехцветная радуга блеклой полосой подрагивала над ее склонами.
Как далеко нас отнесло, подумал я, возможно, это течение... Нет, наверное, машина шла наклонно вверх. Значит, я пробыл под водой немного дольше, чем мне полагалось.
# # #
Я заметил океанский лайнер, который шел к берегу. Думаю, это было то самое судно, что сбрасывало над прораном блоки. Его очертания быстро таяли. Там, у горизонта, было желтое небо, а над головой синели плотные облака, и воздух казался прозрачным, колючим, каким-то электрическим. Эль мой ушел на дно, как только двигатель остановился. Машина легла на бок, словно устав, и тихо погрузилась. Я нагнул голову, открыл в воде глаза и смотрел, как она описывала спирали, становясь все меньше.
Я поплыл в ту сторону, где должен был быть берег. Расстояние не пугало. После случившегося я был готов к чему угодно, мне не хотелось только, чтобы меня искали.
Вдруг я увидел неясную продолговатую тень в воде. Она скользила впереди меня, на глубине примерно двадцати метров; пропала и появилась вновь. Это была акула. Она описывала широкий круг.
Кто знает, что привлекло ее сюда. Может быть, пузыри, клокотавшие над тоннелем, или мое беспомощное барахтанье. В ней было, пожалуй, метра три — молодая изящная рыбина.
Было что-то унизительное в том, что я сейчас боялся ее. Схватка была бы слишком неравной. У меня не осталось никаких иллюзий, когда эта живая торпеда стала круто сворачивать ко мне после каждого захода.
Я представил себе, как после шестого или седьмого круга она проскользнет подо мной, показав белое брюхо, и что из этого выйдет. В кармане моего пиджака чудом уцелел карманный компьютер с памятью, что-то вроде записной книжки. На панели его после каждого обращения к блоку памяти выскакивают такие симпатичные желтые цифры и надписи, вроде: «Вы перепутали адрес и время события, проверьте еще раз!» Не соблазнится ли акула этим удивительно умным прибором и не примет ли его за желанный деликатес? И я всерьез, никак не в шутку, полез в карман, достал компьютер и только тогда опомнился, понял: да, это пришел страх!