Выбрать главу

камера, человек, укутанный словно кокон, и его непонятные сло

ва: «...И сказал господь Каину, где Авель, брат твой?..»

Замолчал! — крикнул Юхансен. — Ты увидишь Юлиуса,

своего брата.

Он бросился к столу, поднял над головой скованные руки, попытался ударить ими Эвальда. Конвойные ворвались в комнату и потащили его к дверям."

47

22

Юлиус снова увидел эту чертову дорогу. И человека этого высокого видел, и улыбающееся лицо, и белый шрам у виска. Тогда, в другой, счастливой жизни, они переплывали озеро, порыв ветра резко повернул парус, и смоленая рея ударила Эвальда по голове. Плача, Юлиус бинтовал голову брата рваной рубашкой, а Эвальд улыбался и успокаивал- его.

Вечером у костра они пели пиратскую песню и стреляли из пугачей, вызывая дядю Карла...

Его брат здесь. Он носит синюю форму и серебряные погоны. Он его враг! Самый страшный и беспощадный, потому что служит в НКВД.

Как странно распорядилась жизнь. Почему его брат надел эту форму? Ну а если бы он носил другую? Какая разница, важно, что они дерутся друг с другом. Надо уходить в другой уе'зд. Но чей-то голос словно спросил: «А что изменится?»

Юлиус уронил голову на руки, он пытался отогнать мысли о брате, но они возвращались к нему помимо его воли, заставляли, тревожно и тягостно сжиматься сердце.

Командир, — в отсек просунулась голова Соммера, — к вам

пришли.

Да. — Юлиус вскочил.

Соммер посторонился, пропуская мокрую, покрытую тиной и грязью фигуру.

Юлиус, — услышал он голос Инги.

Что? — спор'сил он, внутренне цепенея. — Что случилось?

Они взяли Юхансена. — Инга упала на кровать.

Когда?

Час назад.

Где?

У Пыдера.

Я говорил, командир, — прогудел Соммер, — уголовщина

не доводит до добра.

Ты, — вдруг крикнула Инга, — что ты можешь знать про

него, Соммер? Ты роттенфюрер из зондеркомандо. Замолчи...

Идите, Соммер, и принесите сухую одежду и выпить. Ей на

до согреться.

Есть, лейтенант, — мрачно ответил Соммер.

Юлиус, — Инга схватила его за руку. — Юлиус, милый,

ты же любил меня... Ведь правда... Любил... Я знаю... Спаси его. I

Кого?

Генриха.

Юхансена? Ты сошла с ума!

Нет... Не говори так... У тебя есть люди... Оружие... Он пока

в уездном центре!

Люди! Оружие! — зло выкрикнул Юлиус. — Там милиция,

автоматчики, они из нас сделают салат.

Ты не хочешь... Ты не хочешь из ревности. Хорошо, дай я

вымоюсь и лягу с тобой. Хочешь, я вообще останусь с 4тобой.

Только освободи его.

...Сердце замерло и провалилось. И не было вонючей землянки, а в памяти всплыло Пярну, ресторан над морем, и Инга в белом фланелевом костюме. Он снова почувствовал локтем ее плечо, Я

48

упругую грудь и шепот ее услышал: «Уведи меня скорее отсюда, к себе уведи...»

Нет, Инга, нет, я не могу.

Можешь! — Она схватила его за отвороты куртки. — Ты

знаешь, кто взял Юхансена?

Кто? — Сердце его похолодело в предчувствии беды.

Твой брат, — с ненавистью выдохнула Инга. — Эвальд

Пальм. Пойди к нему, он остановился у вдовы Антона Мяги.

Откуда ты знаешь?

Знаю.

Но как я это сделаю...

У вас есть советская форма.

Нет, это безумие.

Ты просто трус и тряпка. Ты забыл, как Юхансен спас тебя

в сорок четвертом, когда ты со своим Соммером попали в засаду.

Генрих не думал, что это невозможно. Он пришел и спас тебя.

Нужна машина, — устало сказал Юлиус.

Есть машина. На хуторе у Борка. Поднимай людей. Слы

шишь?!

Юлиус вышел в помещение «роты» и по лицам людей понял, что они слышали все.

— Ну? — спросил он.

Люди молчали. Свет лампы делал их лица чужими и замкнутыми.

— Надо идти, командир, — ответил за всех Сомигер. — Надо

попробовать. Тем более если ими командует ваш брат.

Юлиус постоял несколько минут молча, потом скомандовал:

— В ружье!

23

Сон этот был страшен и повторялся последовательно и пугающе. Эвальд видел зажженную танками рожь перед окопом, слышал лязг гусениц и грохот пушек, но все это перекрывал звонкий детский плач. Среди зажженной пшеницы, в дыму и пламени стоял его маленький брат в длинной ночной рубашке. Эвальд выпрыгивал из окопа И бежал к нему, но внезапно горящую рожь, солнце, небо, брата закрывал корпус танка с облупленным черным крестом. Он все ближе и ближе. Эвальд чувствовал запах горячего металла и солярки. Он шарил на поясе, а гранаты не было. Танк все ближе, ближе...

И тут проснулся. Свежий ветерок ворвался в распахнутое окно. Это было словно во сне. Эвальд точно помнил, что закрыл окно, прежде чем лечь. И тут он почувствовал присутствие человека. В комнате кто-то был. Эвальд ощущал чужой взгляд. Он сунул руку под подушку. Пистолета не было.

Человек зажег спичку. Эвальд зажмурился. Вспыхнула лампа...

Он вскочил с постели и шагнул к этому человеку.

— Сидеть, — скомандовал хриплый голос, и Эвальд увидел

бездонный зрачок пистолетного ствола.

Спокойнее, брат, не заставляй меня стрелять.

Эвальд сел на кровать, взял папиросу.

Дай спички.

Юлиус, бросил коробок. Эвальд прикурил, глубоко затянулся.

49

— Зачем ты пришел?

— А ты не рад мне?

Нет. Мне сказали, что ты с Сяргом в Швеции. Лучше бы

тебе оставаться там.

Тогда я спрошу тебя: зачем ты здесь, брат? Лучше бы ты

жил в своей Москве.

— Я приехал на родину. — Эвальд начал натягивать сапоги.

— А я остался защищать родину.

— Какую родину защищаешь ты здесь, в Эстонии? — Эвальд

встал, притопнул ногой, чтобы сапоги сели как нужно.

— Твою и мою.

Свою родину я защищал от фашизма. — Эвальд взял со

стула гимнастерку. — А что защищаешь ты, Юлиус?

Я тоже защищаю свою.

Зачем же ты все-таки пришел?

Я пришел забрать тебя, брат. Давай бросим все это. Крас

ных, немцев, местных розовых. Давай уедем в Швецию, к дяде,

ведь нас осталось двое. Ты и я.

К дяде в Швецию... Мы будем кататься на яхте и играть в

теннис? — Эвальд застегнул портупею.

Да, да! Кому нужна эта война и кровь, когда мы опять

будем вместе.

Эвальд смотрел на него и не мог поверить, что. в двух шагах сидит его брат, о встрече с которым он так мечтал все эти годы. Он учился в Москве и вспоминал Юлиуса, дрался с немцами и вновь думал о нем. Думал' с тоской, нежностью, горечью, do никогда с ненавистью.

— Зачем ты пришел ко мне, брат?!

Брат. Он только что видел его во сне. Несчастного, маленького, беззащитного человечка, в грязной ©т копоти ночной рубашке. Брат твой!

Вот он сидит в кожаной куртке, волосы расчесаны на косой пробор, в опущенной руке «беретта». Зачем ты пришел ко мне, человек, который был моим братом?