Да, теперь он видел отчетливо: в расселине сохранилась горстка травы, это точно. Но что с того, что? Пора кончать. Камню пора стать камнем.
Ким попытался разобраться в своем новом естестве, чтобы понять механизм его действия и сломать, убить. Но что-то мешало ему сосредоточиться.
Наконец он понял: трава, мешает зеленая трава в расселине. Он попытался прикрыть веки или как-то повернуть глаза, но у него ничего не вышло — мышцы получали недостаточное питание,
И тогда в его опустошенном сознании шевельнулась крамольная мысль:
«А зачем камню глаза? Это, собственно, уже не камень... Ты уже не камень, слышишь?! Ты уже не камень!..»
Он пытался отогнать мысль, а она возвращалась и возвра
щалась.
Глава X
К
концу моего первого месяца ушел Регги (жаловался на постоянное недоедание), и через пару дней на смену ему явился совсем еще мальчишка с лицом младенца и фальцетом сообщил, что его зовут Кеннет. Среди этой бесконечной процессии отребья всех сортов я пока оставался ничем не примечательной личностью. Я старался по возможности не привлекать внимания Хамбера — если он выделит меня из общей массы, я вообще ничего не смогу добиться.
Одет он был всегда с иголочки, словно хотел подчеркнуть разницу между нашим положением и своим собственным. Вообще, туалет,-как я понял, был для него главным объектом тщеславия, но о его доходах можно было также судить и по машине: «бентли» последней марки. Чего в ней только не было: телевизор, плюшевые ковры на сиденьях, радиотелефон, меховые коврики, кондиционер и, наконец, встроенный бар, где на специальных полках хранились шесть бутылок, двенадцать стаканов, сверкающий приборчик для открывания бутылок, пешня для льда и разные мелочи.
Я так хорошо это знаю потому, что каждый понедельник после обеда мне приходилось ее мыть и чистить. По пятницам это делал Берт. Хамбер гордился своей машиной.
В дальние поездки за руль этого символа процветания садилась сестра Джуда Уилсона Грейс, надменная амазонка, которая управлялась с этой большой машиной вполне свободно.
Во время чистки внутри машины я всегда заглядывал во все уголки. Увы, Хамбер не был настолько любезен или легкомыслен, чтобы оставить в перчаточном боксе шприц для подкожных впрыскиваний или пузырек со стимулирующими средствами.
Весь первый месяц стояла холодная погода, я сильно мерз, но это было не самое страшное — время, по существу, тратилось впустую. В скачках наступил перерыв. Хамберу незачем было давать лошадям допинг, и я не мог определить, что же изменяется ^в жизни конюшни, когда скачки проводятся на каком-нибудь ипподроме с длинной финишной прямой.
Кроме всего прочего, Хамбер, а также Джуд- Уилсон и Касс постоянно находились в конюшне. Меня так и подмывало заглянуть в контору Хамбера, находившуюся в кирпичном домике в дальней части двора, но я не мог на это решиться — туда в любое время мог зайти кто-то из них и застукать меня. А вот когда Хамбер и Джуд Уилсон уедут на скачки, а Касс поедет домой обедать, я, пожалуй, смогу проникнуть в контору и обыскать ее, пока остальные конюхи будут сидеть в кухне.
С другой стороны, сомнительно, что беглый осмотр незапертой конторы позволит мне раскрыть тайну конюшни.
Окончание. Начало в предыдущем выпуске «Искателя» „
69
Не стоит ' подставлять себя под удар. Надо проявить терпение, подождать, когда обстоятельства сложатся в мою пользу.
Представляло интерес и жилище Хамбера —<• чисто выбеленный дом, который примыкал ко двору конюшни. Пару раз мне удавалось украдкой заглянуть в окна, когда после обеда он посылал меня чистить снег на его садовой дорожке. Что я увидел? Чистехонькое сооружение, фактически необитаемое, похожее на ряд комнат, которые видишь в оконных витринах, безликое, необжитое.
Через окна мне не удалось увидеть ни стола, в котором стоило бы порыться, ни сейфа, где он мог бы держать под замком свои секреты. Все же я решил, что обойти этот дом вниманием будет несправедливо, и, если мой визит в контору ничего не даст, а голова в то же время уцелеет, я загляну в его жилище при первой же возможности.
В пятницу вечером Касс сказал мне, что хозяин двух моих 1охотничьих лошадей хочет забрать их на субботу, и вскоре после второй тренировки я вывел их из денников и погрузил в фургон, приехавший специально за ними.
Владелец лошадей стоял неподалеку, опершись о переднее крыло выдраенного «ягуара». Его охотничьи сапоги блестели как зеркало, кремовые бриджи были само совершенство, вокруг шеи — гладкий белоснежный шарф. Высок, широкоплеч, лысоват. С виду лет сорок, красивый.
— Эй, ты. — Он указал в мою сторону стеком. — Иди
сюда.
Я подошел. У него были тяжелые веки, на носу и щеках виднелись тонкие пурпурные ниточки вен. Во взгляде я прочитал надменное презрение и брезгливость. У меня рост сто семьдесят три сантиметра. Он был сантиметров на десять выше и в прямим и переносном смысле смотрел на меня свысока.
— Если мои лошади не выдержат целого дня, ты за это
ответишь. Я гоняю их как следует, и они должны быть в
форме.
В голосе его звучали властные нотки.
Они в форме, насколько позволяет погода.
Он поднял брови.
Сэр, — поспешил добавить я.
— Дерзость, — заметил он, — может обернуться не в твою пользу.
— Извините, сэр, я и не думал дерзить.
Он неприятно засмеялся.
— Да уж, наверное, не думал. Другую работу найти ведь нелегко, а? Так вот, не очень болтай языком, когда разговариваешь со мной, не то живо вылетишь вон.
— Хорошо, сэр.
— А если мои лошади в плохой форме, я с тебя спущу
шкуру.
У моего левого локтя с озабоченным выражением на лице появился Касс.
— Что-нибудь случилось? —• спросил он. — Рок сделал
что-нибудь не так, мистер Эдамс?
70
Я чуть не подпрыгнул от неожиданности. Мистер Эдамс? Неужели тот самый Поль Джеймс Эдамс, хозяин семи лошадей, вкусивших прелесть допинга?
Хорошо ли этот грязный цыган следит за моими ло
шадьми? — агрессивным тоном спросим Эдамс.
Не хуже других конюхов, — заверил Касс.
Это еще скромно сказано. — Он посмотрел на меня со
злым прищуром. — Пока стояли морозы, ты жил здесь, как
у Христа за пазухой. Но сейчас начался охотничий сезон, и
считай, что сладкая жизнь для тебя кончилась. Я не стану
с тобой сюсюкаться, как твой хозяин, будь уверен.
Я ничего не ответил. Он резко шлепнул стеком о сапог.
Ты слышал, что я сказал? Ублажить меня будет не
так-то просто,
Слышал, сэр, — пробормотал я.
Он разжал -пальцы, и стек упал к его ногам.
— Подними, — приказал он.
Я наклонился, и тут он поставил ногу мне на плечо и как следует толкнул. Я потерял равновесие и полетел прямо в грязь.