73
себе коктейль... Я не принимал ванну вот уже месяц и, пока работаю у Хамбера, могу о ней и не вспоминать. Гряз-ный, голодный, измученный человек — это был я.
Эдамс вошел в денник и внимательно осмотрел большие куски грязи, которые еще оставались на задних ногах лошади.
Медленно работаешь, — заметил он.
Да, сэр.
- Лошадей привезли часа три назад. Что ж ты все это время делал?
— Чистил трех других лошадей, сэр.
— Моих лошадей ты должен чистить первыми.
— Надо было подождать, пока засохнет грязь, сэр. Если она мокрая, лошадь Как следует не вычистишь,
-Я сказал тебе утром: не огрызайся,
Он шлепнул меня по уху, которому уже досталось утром. Он чуть заметно улыбался. Игра доставляла ему удоволь-ствие. Увы, я не мог сказать этого о себе.
Почуяв, если можно так выразиться, запах крови, он схватил меня за куртку, прижал к стене и два раза хлестнул по лицу — сначала наотмашь,потом тыльной стороной ладони. А сам продолжал улыбаться.
Как мне хотелось дать ему сдачи!. Однако я сдержался. Наверное, нужно громко закричать, завопить что-нибудь типа: «Не бейте!», но я не мог заставить себя раскрыть рот. Правда, что нельзя сказать, то можно показать, поэтому я поднял обе руки и, защищаясь, обхватил ими голову.
Он засмеялся и отпустил меня. Я сполз на одно колено и сжался в комок возле стены.
-— Ты самый что ни на есть трусливый заяц, даром что смазливый.
Я молчал и не шевелился. Он перестал глумиться надо мной так же внезапно, как начал.
— Вставай, вставай, -
не сделал. На тебя силы-то тратить жалко, Вставай и закан
чивай с лошадью. Да смотри, чтобы она у тебя сверкала,
как из магазина, не то будешь снова скрести дорожки.
Он вышел из денника и зашагал в другой конец двора. В душе у меня все кипело. Я поднялся и, опершись о дверной косяк, стал смотреть, как он идет, по дорожке к дому Хамбера. Его, конечно, ждет сейчас хороший ужин. Кресло. Огонь в камине, Стакан бренди. Друг для беседы. Я подавленно вздохнул и снова принялся счищать грязь с лошади.
Потом был ужин: черствый хлеб и сыр. Он проходил под аккомпанемент идиотских шуток — как, мол, славно я сегодня поработал, а также подробных рассказов о вкусном обеде в Посеете, куда все они ходили перед вечерней тренировкой. Как они мне надоели, эти мои коллеги! Я забрался наверх по лестнице и сел на кровать. Там было холодно. Похоже, я уже достаточно натерпелся в конюшне Хамбера. И над моим человеческим достоинством здесь вволю поиздевались. Снова пришла в голову мысль, которая не давала мне покоя все утро: спуститься во двор, снять пленку с мотоцикла и вернуться в цивилизованный мир.
74
Я глубоко вздохнул, прекрасно зная, что никуда отсюда не уеду, даже если придется скрести эти дурацкие дорожки семь дней в неделю. Я опротивел бы сам себе, если бы сбежал от этого слегка экзотического образа жизни, но дело не только в этом. Чисто интуитивно я почувствовал в Эдамсе противника. За безликим именем на бумаге возник человек, и человек этот являл собой куда большую опасность, чем Хамбер. Хамбер был просто грубый, жадный, скверный и самовлюбленный тип, и бил он своих конюхов только с одной целью — заставить их скорее уйти. Эдамс же, причиняя боль, испытывал наслаждение. Блестящий утонченный джентльмен — такова была внешняя оболочка, но под этой оболочкой скрывался необузданный дикарь. Хамбер, конечно, человек сильный. Но мозгом, двигательной силой этого дуэта является, безусловно, Эдамс. В нем я увидел соперника куда более опасного, умного, тонкого. С Хамбером я смог бы соперничать на равных. Эдамс повергал меня в ужас.
Кто-то начал подниматься по лестнице. Я думал, что это, карабкается после субботней оргии Сесл, но в проеме показалась голова Джерри. Он сел на соседнюю кровать. Вид у него был подавленный.
Дэн.
Что тебе?
— Сегодня... в Посеете сегодня было плохо, потому что тебя не было.
— Правда?
На какое-то время наступила тишина — он пытался связать разрозненные мысли.
Дэн.
Что?
Извини меня, ладно?
За что?
Ну, что я вроде смеялся над тобой после обеда. Не на
до было... ты же меня на мотоцикле возил и вообще... Мне
так нравится с тобой ездить.
Не переживай, Джерри, все нормально.
Другие-то подкалывали тебя, понимаешь, вот я ре
шил, что и я должен делать, как они... Чтобы они... ну, что
бы взяли меня с собой, понимаешь?
Понимаю, Джерри. Забудь об этом.
А спина у тебя болит, Дэн?
Болит немного.
Я был тронут — надо же, Джери пришел извиниться.
— Давай почитаю тебе комикс, — предложил я.
— А ты не очень устал? — с надеждой спросил он.
Я покачал головой.
Он вытащил комикс из картонной коробки, в которой держал свои нехитрые пожитки, сел рядом со мной, и я стал ему читать про обезьянку Мики, Верила и Перила, Юлия Козыря, злых ребят-гангстерят.
Наконец я забрал комикс у него из рук и положил на кровать.
75
Джерри, — спросил я, — какая из твоих лошадей
принадлежит мистеру Эдамсу?
Никакая.
А мне Касс сказал.
Он был удивлен и испуган.
Нет, Дэн, не хочу я лошадей мистера Эдамса.
Ну хорошо, а кто хозяева твоих лошадей?
Не знаю точно. Кроме Роскошного, конечно. Его хо
зяин — мистер Берд.
Ну а другие лошади?
- Еще Мики... — Он нахмурил лоб.
Мики стоит в деннике рядом с одной из охотничьих
мистера Эдамса?
Точно. — Он счастливо улыбнулся, словно я решил
мучившую его задачу.
А кто же хозяин Мики?
Не знаю.
Что же, его хозяин никогда не показывался?
Он с сомнением покачал головой. Даже если хозяин и приходил, Джерри вполне мог это забыть.
Ну а еще какая у тебя есть лошадь? — У Джерри,
поскольку он все делал медленнее других, было только три
лошади.
Чемпион, — с победной улыбкой сообщил Джерри.
А кто его хозяин?
Ну, какой-то дядька. — Мозг его напряженно рабо
тал. — Толстый такой. Уши у него еще торчат. — Для на
глядности он потянул свои уши вперед.
Итак, получалось, что Эдамсу принадлежал Мики, но ни Эдамс, ни Хамбер, ни Касс не сказали об этом Джерри. Похоже, Касс проболтался мне случайно.
Глава XI
Контора Хамбера производила неприятное, отталкивающее впечатление и этим была похожа на своего хозяина. Показной роскошью его машины здесь и не пахло.
Около окна стоял стол, и, когда Хамбер сидел, весь двор был перед ним как на ладони. Запертых ящиков не оказалось, и их содержимое (канцелярская мелочь, налоговые таблицы, еще какая-то ерунда) я охватил одним взглядом. На самом столе тоже ничего интересного: телефон, настольная лампа, стаканчик с карандашами и ручками, пресс-папье из зеленого стекла размером с бильярдный шар.
Кроме стола, в комнате находился большой, до самого потолка, платяной шкаф, в котором я обнаружил лишь каталоги и несколько жокейских костюмов — другими словами, он был пуст. Вдоль стен также -стояли три картотеч-