84
обеих передних ногах и на правой задней. Метеорит: пегкй мерин, на правой задней ноге белая полоса.
Я не в восторге от легкомысленного тона вашего письма. Надеюсь, ваша безответственность не повлияет на ход расследования».
Безответственность. Долг. Да, слова выбирать он умеет.
Я еще раз перечитал описания лошадей. Метеорит — это не кто иной, как Мики. Чин-Чин — это Доббин, один из двух моих скакунов, принадлежавших Хамберу. В Кан-дерстеге я узнал невзрачную, неуклюжую лошаденку по кличке Пожар, подопечную Берта.
Я разорвал письмо Октобера и написал ответ.
«После неудачи с Выпускником и Суперменом Шестиствольный остался единственным козырем в колоде, поэтому он может оказаться жертвой допинга в любом .заезде.
На тот случай, если я вдруг вылечу из седла мотоцикла или попаду под машину, хочу сообщить, что на этой неделе я наконец-то понял, в чем суть плана Эдамса и Хамбера, но как они его выполняют, пока не знаю».
Дальше я написал, что стимулирующим средством, шк торое применяют Эдамс и Хамбер, все же является адреналин, потом объяснил, как, по моему мнению, он вводится в кровь лошадей.
«Как видите, прежде чем предъявлять им обвинения, нужно еще кое-что доказать. Я сделаю все, чтобы довести свою работу до конца, но гарантировать этого я не могу, потому что время против меня».
Пожалуй, стоит запастись транквилизаторами — вдруг кому-то взбредет в голову проверить, покупал я их или нет? Я зашел в аптеку. Аптекарь наотрез ртказался продать хоть какие-нибудь транквилизаторы — только по предписанию лечащего или зубного врача. Какая нелепость! Теперь Эдамс с Хамбером могут накрыть меня на этом в любой день. Грустно.
Свой обед в кафе я проглотил довольно быстро и выехал из Поссета. Остановив мотоцикл в укромном месте, вытащил карту. С помощью карандаша и компасов я нанес на нее две концентрические окружности с конюшней Хамбера в центре. Внешний круг имел радиус тринадцать километров, внутренний — девять. Если Джуд, когда привозил Мчки, никуда не сворачивал по дороге, значит, нужное мне место находится где-то между этими двумя линиями.
Некоторые направления, пожалуй, сразу можно отбросить: неподалеку находились открытые угольные разработки, а километрах в тринадцати к юго-востоку от конюшни Хамбера уже начинались окраины шахтерского городка Кле-веринга. Зато с северной и западной сторон жилья довольно мало: поросшие вереском холмб1 вперемежку с небольшими долинами (в одной из таких лежала и конюшня Хамбера).
Деревня Телбридж, где жил Эдамс, находилась в трех километрах за внешним кругом, значит, надо начинать по-
85
иски по линии, идущей от конюшни Хам&ера к деревне Эдамса.
Йрошло воскресенье, затем понедельник. Лучше Мики не становилось. Раны на ногах, правда, заживали, но он все равно был очень опасен — лекарства не помогали. Кроме того, он стал сбавлять в весе. Иметь дело с лошадью в таком состоянии мне не доводилось, но опыт подсказывал — Мики не поправится, и, стало быть, Эдамс с Хамбером снова выстрелили вхолостую.
Я видел, что Хамбер и Касс тоже не в восторге от его вида, хотя Хамбер, казалось, был больше раздражен, чем взволнован. Как-то утром появился Эдамс, я в это время убирал в деннике у Доббина и через двор украдкой поглядывал на них. Они стояли и смотрели на Мики. Касс зашел к нему в денник, тут же вернулся и покачал головой, Эдамс был взбешен. Он взял Хамбера за руку, и они пошли к конторе, о чем-то вроде бы споря. Эх, если бы я мог подслушать их разговор!
Во вторник утром мне вдруг пришло письмо, отправленное из Дарема, и я смотрел на него, не веря своим глазам: во-первых, почти никто не знает, что я здесь, во-вторых, кому вообще понадобилось писать мне? Я положил его в карман, чтобы раскрыть в одиночестве, и позже похвалил себя за это: письмо было от старшей дочки Окто-бера. Вот это да! *
Письмо она отправила с территории своего университета. Вот что я прочитал:
«Уважаемый Дэниэл Рок!
У меня к Вам большая просьба: пожалуйста, заедьте ко мне в любой день на этой неделе. Мне нужно с Вами поговорить.
Искренне Ваша
Элинор Таррен».
Наверное, Октобер передал для меня какие-то сведения или хочет мне что-то показать, а возможно, будет там лично, но не решился писать сюда напрямую. Интересно! Я попросил Касса отпустить меня на полдня и получил отказ. Только в субботу, сказал он, да и то если не будет никаких нареканий.
Как бы не было поздно! Ведь до субботы еще далеко, к тому же она может на выходные собраться в Йоркшир. Во вторник после ужина я поехал в Посеет и написал ей, что приехать смогу только в субботу.
Глава XIII
Колледж стоял около солидной дороги, в одном ряду с другими внушительными зданиями, сразу чувствовалось — здесь грызут науку. Я подрулил к стоянке и поставил мотоцикл возле длинной шеренги велосипедов. За велосипедами — шесть или семь маленьких машин, и среди них красный двухместный «жучок» Элинор.
Я подошел к большой дубовой двери с табличкой «Студентки» и открыл'ее. Справа за столиком привратника си-
дел угрюмый мужчина средних лет и смотрел в какой-то список.
-Простите, - обратился к нему я, — подскажите, пожалуйста, где найти леди Элинор Таррен?
Он спросил мою фамилию и медленно стал водить пальцем по списку.
— «Дэниэл Рок — к мисс Таррен, пожалуйста, прово
дите до комнаты». Все верно. Идемте.
Мы пошли по длинным коридорам со многими поворотами — без провожатого я, пожалуй, и вправду бы заблудился. Наконец мы остановились около одной двери.
— Вот, пожалуйста, — произнес привратник ровным тоном. — Это комната мисс Таррен.
На табличке было написано: «Мисс Э. С. Таррен». Я постучал. Мисс Э. С. Таррен открыла дверь.
— Входите, — пригласила она.
Я так привык к убогости своего жилища у Хамбера, что был слегка ошарашен — забыл, что бывают комнаты с занавесями, ковром на полу, мягкими креслами, диванами, подушками и цветами. Большой стол, заваленный книгами и бумагами, книжная полка, кровать с голубым покрывалом, комод, высокий стенной шкаф, два кресла. Приятная комната, уютная. Работать в такой — одно удовольствие.
Садитесь, пожалуйста. —» Элинор указала на одно из
кресел.
Спасибо.
Она села напротив, но смотрела почему-то не на меня, а в пол. Серьезное лицо, даже нахмуренное — похоже, Октобер попросил ее сообщить мне что-то малоприятное.
Я попросила вас приехать, — начала она, — потому
что должна извиниться перед вами, а это, оказывается, не
так легко.
Извиниться? — озадаченно пробормотал я. — Но
за что?
За мою сестру.
Не надо, — решительно возразил я. За последние
месяцы я снес столько унижений, что оказаться в- положе
нии униженного не желал никому.
Она покачала головой.
— Это ужасно... Это ужасно, но моя семья обошлась с вами непорядочно.
В тусклом уже свете солнечных лучей, пробивавшихся с улицы, бе серебристо-светлые волосы мерцали словно нимб. На Элинор бьшо темно-зеленое платье без рукавов, а под ним ярко-красный свитер. Выглядела она броско и нарядно, только не надо пялиться на нее — ей едва ли станет легче. Значит, никакого приказа об экзекуции от Октобера не было. У меня словно камень с души, свалился. Я сказал: — Пожалуйста, не тревожьтесь об этом.