туда, а ты еще выглянул и увидел их?
Они были сердитые из-за Мики. Они сказали, что
возьмутся за следующего сейчас же.
— А еще что-нибудь они говорили?
Он наморщил узкий лоб, закрыл глаза. Морщины эти
95
означали: он хочет сделать мне приятное и старается вспомнить изо всех сил.
— Мистер Эдамс сказал, что ты пробыл с Мики слиш
ком долго, а хозяин говорит, да, это плохо... плохо и... да,
рискованно, и лучше, чтобы тебя не было, а мистер Эдамс
говорит, да, давай и побыстрее, как только он уйдет, мы
сразу же возьмемся за следующего. — Он победно открыл
глаза — вот он все и вспомнил!
— Повтори конец, — попросил я. — Самый конец.
Он послушно повторил:
Мистер Эдамс сказал, давай и побыстрее, как толь
ко он уйдет, мы сразу же возьмемся за следующего.
Джерри, — сказал я, — я ухожу отсюда. Не могу
же я оставаться, если мистер Эдамс будет меня бить?
Мы взобрались наверх и нырнули в наши неуютные постели. Я лежал на спине, сцепив руки за головой, и представлял себе, как завтра утром палка Хамбера будет гулять по моим ребрам.
На следующий день, как и следовало ожидать, операция «Выселение» развернулась полным ходом.
После второй проездки, когда я расседлывал Доббина, в денник вошел Хамбер и молча огрел меня палкой по спине.
Я выпустил из рук седло — оно упало прямо в свежую кучу навоза — и круто обернулся.
Что я не так сделал, сэр? — почти завопил я. Но у
него уже был готов ответ: .
Касс сказал мне, что в субботу ты опоздал к началу
вечерней работы. И подбери сейчас же седло. Это еще что
такое — бросать седло в самую грязь?
Он стоял, широко расставив ноги, глазами оценивая расстояние.
Что ж, ладно. Еще один удар, не больше.
Я повернулся к нему спиной, чтобы поднять седло, взял его в руку и уже начал разгибаться,, как вдруг огромной силы удар едва не свалил меня с ног. Я бросил седло в грязь и заорал:
Я ухожу! Баста! Сию же минуту!
Вот и прекрасно, — процедил Хамбер с видимым
удовольствием. — Можешь собирать манатки. Документы
получишь в конторе.
Он повернулся и, чуть прихрамывая, зашагал прочь. Своего он добился.
Глава XV
Я доехал до Клеверинга, мрачного шахтерского городка с узкими улочками, на которых стена к стене теснились дома рабочих. Убогое впечатление скрашивал лишь торговый центр из хрома и стекла. Оттуда я и позвонил в лондонский дом Октобера.
Трубку снял Теренс. Лорд Октобер, сообщил он, улетел в Западную Германию, там его фирма открывает новую фабрику.
96
— Когда он вернется? -
Думаю, в субботу утром. Улетел в воскресенье, ска
зал, на неделю.
Значит, на выходные он поедет в Слоу?
— Скорее всего. Он говорил, что обратно полетит прямо на Манчестер, и никаких специальных указаний не оставил.
— Не могли бы вы найти для меня адреса и телефоны
полковника Бекетта и сэра Стюарта Мэкклсфилда?
Теренс назвал мне" нужные адреса и телефоны.
Попрощавшись с ним, я сразу набрал номер телефона Бекетта. Бесстрастный резкий голос сообщил мне, что полковника Бекетта нет дома, но в девять часов он обедает в своем клубе, и там его можно будет застать. Сэр же Стюарт Мэкклсфилд, как оказалось, недавно перенес воспаление легких и сейчас в санатории восстанавливает силы. Я звонил им в надежде получить подкрепление: ведь нужно следить за конюшней Хамбера, и когда оттуда выедет фургон с Кандерстегом, следовать за ним. Но похоже, мне все придется делать самому — если я обращусь в полицию, мне просто не поверят, а уж помощи от них тем более не дождешься.
В ломбарде я купил коврик и мощный бинокль, а в магазине пирог из свинины, несколько плиток шоколада, бутылку минеральной воды и набор почтовой бумаги. Потом проехал назад через Посеет и дальше по дороге, вдоль верхней части долины, где находилась конюшня Хамбера. Добравшись до облюбованного места, я спрятал мотоцикл в чахлый кустарник, расположился поудобнее и принялся писать отчет, более подробный и более официальный, чем обрывочные записки на скорую руку, которые посылал из Поссета. Писал долго, часа два с лишним, время от времени поднося к глазам бинокль. Но ничего необычного в конюшне Хамбера не происходило.
Итак, я начал писать...
«Графу Октоберу
Сэру Стюарту Мэкклсфилду
Полковнику Родерику Бекетту
Господа,
Нижеследующим сообщаю факты, выявленные- мною в ходе расследования по вашему поручению, а также некоторые выводы, которые, на мой взгляд, могут быть сделаны на основании имеющихся фактов.
Около четырех лет назад Поль Джеймс Эдамс и Хедли Хамбер вступили в сговор, целью которого было гарантировать определенным лошадям победу на скачках. В то время Эдамс купил поместье «Мэнор Хаус» и переехал жить в деревню.
Не будучи специалистом в области медицины, могу, однако, предположить, что Эдамс психически ненормален, а именно, он импульсивен в желаниях "и готов добиваться своего, ничуть не заботясь о том, какие последствия могут иметь его поступки для окружающих или для него са-
97
мого. Умственные способности этого человека, как мне кажется, выше среднего уровня, и руководит всем, безусловно, он.
Хамбер играет роль второй скрипки, но в отличие от Эдамеа его нельзя назвать человеком неуправляемым. Он всегда холоден и сдержан. Я ни разу не видел его по-настоящему разъяренным (ярость он использует как оружие), и все его действия, тщательно продуманны и рассчитан-ны. И если у Эдамеа, возможно, нарушена психика, Хамбер производит впечатление просто злого, жестокого человека. Не исключено, что именно его относительное благоразумие остужает пыл Эдамеа и не позволяло раскрыть их деяния до сих пор.
Старший сопровождающий конюх Джуд Уилсон и старший конюх Касс участвуют в осуществлении плана, но лишь как рабочая сила, исполнители.
План Эдамеа и Хамбера основан на том, что лошадям свойственно ассоциативное восприятие, звуки они связывают с явлениями. Собаки Павлова сбегаются на звонок колокольчика, потому что их приучили — за звонком следует кормление; так же и лошади, заслышав стук тележки по двору, знают — сейчас им зададут корт.
Бели же заменить кормление какой-нибудь пугающей процедурой, например, после стука тележки всегда хлестать лошадь кнутом и не кормить ее, она скоро начнет бояться этого стука.
Страх и является тем наркотиком, который применяют Эдамс и Хамбер. Состояние победивших лошадей, которым предположительно был дан допинг, — застывшие выпученные глаза, обильный пот — подтверждает, что они были охвачены ужасом.
Страх вызывает активную работу адреналиновых желез, и они выделяют в кровь огромное количество адреналина. Как вам хорошо известно, избыток адреналина ведет к освобождению дополнительной энергии, позволяющей либо защищаться, либо бежать. В нашем случае — бежать. Бежать в панике, с огромной скоростью.
По результатам лабораторных анализов содержание адреналина у всех одиннадцати лошадей оказалось очень высоким.