Они снова заперли его' в загончик и ушли в сарай, а я осторожно подвигал застывшими руками, растер мышцу, которую свело, и тут же выяснил, что отсидел ногу. Ну да черт с ней! Когда-нибудь это все-таки кончится.
Из сарая вышли Эдамс с Хамбером и, опершись на ворота, принялись наблюдать за Кандерстегом. Потом закурили, о чем-то стали разговаривать. Они явно не торопились. Покурили, выбросили окурки, постояли еще минут десять. Потом Эдамс сходил к своей машине и вернулся с бутылкой и стаканами. Появился Уилсон. Теперь они втроем стояли на солнышке, спокойно потягивали виски и мирно беседовали — как ни в чем не бывало!
Хотя чему удивляться? Для них все это было обычным делом.
Я смотрел, как они пьют, и меня самого начала мучить жажда. Впрочем, что жажда! Все у меня затекло, занемело до боли, но пошевелиться я не мог.
Наконец' антракт кончился. Эдамс, убрав бутылку и стаканы, пошел к вершине холма, Хамбер проверил барьер — хорошо ли отскакивает, а Джуд подрегулировал насадку на шланге.
Эдамс махнул рукой. Хамбер свистнул.
Силуэт Кандерстега с леденящей душу четкостью обозначился на фоне яркой простыни огня. Уилсон сделал какое-то движение, роскошное брызжущее пламя сжалось и тут же вновь вырвалось из шланга — оно метнулось под брюхом лошади и между ног.
Я чуть не вскрикнул, словно жгли не лошадь, а меня самого. Какую-то жуткую секунду мне казалось, что Кандерстега просто парализовало от ужаса — он не мог пошевелиться.
Затем словно сработала пружина — Кандерстег дико заржал и пулей полетел по дорожке, спасаясь от огня, от боли, от бесшумного свистка...
Он несся так быстро, что не вписался в поворот, врезался в изгородь, рикошетом отскочил, упал. Глаза его вы,-
104
лезали из орбит, зубы обнажились — он лихорадочно вскочил на ноги и помчался дальше. Еще круг... еще...
Наконец, дернувшись всем телом, он остановился в каких-то двадцати метрах, от меня. Он стоял как вкопанный, только конвульсивно вздрагивал, пот струился с шеи и капал на землю между ног.
Джуд Уилсон с кнутом и палкой пошел по кругу в мою сторону. Я медленно опустил голову в листья. Допустим, даже он меня-увидит, между нами все-таки забор из густой проволоки — значит, если придется бежать, у меня будет кое-какая фора. И все же... ведь мотоцикл спрятан в двух сотнях метров от моего укрытия, на бездорожье, оттуда до извилистого шоссе как минимум еще столько же. А возле фургона стоит серый «ягуар» Эдамса. Не так и много у меня шансов вырваться.
Холодно, а я весь вспотел. Черт возьми, да сейчас у меня в крови не меньше адреналина, чем у Кандерстега. Джуд Уилсон неторопливо приближается ко мне. Слышу, как стучит собственное сердце, словно молот. И тут меня словно током ударило — совсем близко от меня раздался голос Джуда:
— Н-но! Чего встал! Пошевеливайся!
Кандерстег не шевелился. Щелкнул кнут. Джуд закричал на лошадь, топнул для устрашения ногой. Ведь он же совсем рядом! Но смотрит на лошадь. Поверни он сейчас голову...
Мне повезло.
Кандерстег сорвался с места, ударился об изгородь, сделал ещё несколько неверных шагов в сторону верхней части поля. Джуд Уилсон пошел за ним.
Я продолжал лежать как бревно, изможденный до крайности. Постепенно сердце утихомирилось. Я снова задышал ровно, потом разжал руку — она была полна прелых листьев.
Джуд неторопливо прогнал Кандерстега по кругу и снова запер в ловушку. Затем поднял с земли огнемет и понес его за ворота. Дело было сделано.
Мики продержали здесь целых три дня, но это оттого, что ему по случайности довольно сильно обожгли ноги. Обряд же «посвящения» Кандерстега прошел, по-моему, как по маслу. Значит, скоро он вернется в конюшню.
Но скоро ли я смогу подняться и размять затекшие конечности? Недруги мои бесцельно слонялись на солнце,' ходили от машины к сараю, от сарая к фургону, растрачивали впустую время и умудрялись постоянно быть в поле зрения. Наконец они все же собрались. Эдамс с Хамбером сели в «ягуар» и поехали в сторону Телбриджа. Джуд Уилсон, однако, вытащил из кабины фургона пакет и, усевшись на ворота, принялся обедать. Кандерстег все не шевелился в загончике, а я в своей канаве.
Джуд Уилсон выкурил сигарету, выбросил бычок, зевнул. Потом медленно, ох как медленно ' слез с ворот, подобрал огнемет и понес его в сарай;
105
Не успел он скрыться за дверью, как я скатился вниз, в мелкую яму и вытянулся на боку во весь рост. Плевать на сырость! Медленно, с наслаждением и болью я одну за другой размял затекшие руки и ноги.
Я пролежал в этой яме всю вторую половину дня. Ничего не слышал, ждал только одного: когда заработает двигатель фургона. Через какое-то время мне вдруг захотелось спать, а ведь было холодно, да и Джуд Уилсон находился поблизости. Я перекатился на живот и осторожно поднял голову.
Джуд Уилсон снова сидел на воротах забора. Видимо, краем глаза он заметил мое движение, потому что отвернулся от Кандерстега, стоявшего прямо перед ним, и посмотрел в мою сторону. Какую-то секунду казалось, что он смотрит прямо мне в глаза. Но нет, он увёл взгляд куда-то дальше, а потом, ничего не заподозрив, снова стал смотреть на Кандерстега.
Я медленно, стараясь не закашляться, перевел дыхание.
Чуть позже четырех в «ягуаре» вернулись Эдамс и Хамбер, видимо, они решили отвезти Кандерстега домой. Джуд Уилсон подогнал 'фургон к воротам, опустил трап, и Каи-дерстега, который застывал на месте после каждого шага, затащили и затолкали внутрь. Даже с другого конца поля я видел, что несчастное животное испугано до смерти.
Я легонько откинулся назад и через некоторое время услышал шум двух двигателей — «ягуар», а следом и фургон поехали в сторону Поссета.
Вскоре звук затих. Я поднялся, стряхнул с одежды налипшие листья и пошел через поле взглянуть на сарай.
Он был закрыт на замок, но через окно я смог заглянуть внутрь. Огнемет, какие-то баки, видимо, для топлива, большая жестяная воронка,, у стены три сложенных шезлонга. Ничего лишнего.
Ну что ж, вот и все. Задание Октобера выполнено. Выполнено на все сто, спокойно, без излишнего риска. Как и полагается. Осталось только дополнить вчерашний отчет и представить все собранные факты в распоряжение Стюардов.
Я сел на мотоцикл и поехал к месту, откуда вел наблюдение за конюшней Хамбера, но там никого не было. Либо Бекетт еще не получил письмо, либо никого не смог послать мне на помощь. А может, этот кто-то просто не дождался меня и уехал. Во всяком случае, мой чемодан, который я спрятал здесь, и остатки пищи лежали нетронутыми.
Мне вдруг захотелось на прощание еще раз взглянуть на конюшню Хамбера. Я расстегнул «молнию» на куртке и достал бинокль.
И тут я увидел... в одну секунду от моего блаженства — дело сделано, я цел и невредим — не осталось и следа.
Во двор конюшни въезжала ярко-алая спортивная машина. Она остановилась рядом с серым «ягуаром» Эдамса, и из- нез вышла девушка. Я был довольно далеко, но сразу узнал и машину, и копну светлых с серебринкой волос.