она что-то, и она в опасности.
Но ты же говорил... — начал Хамбер, который все
еще не мог ничего понять.
Это была шутка. Просто шутка, — объяснил я ему. —
Мистер Эдамс над ней хорошо посмеялся, если помните.
Это верно. Я смеялся, — мрачно согласился Эдамс.
Кажется, хоть он понял — Элинор ничего не знает и пусть
себе с богом уезжает.
А-а, понятно. — Лицо Элинор прояснилось. — Что ж,
пора мне возвращаться в колледж. Завтра я еду в Слоу
на выходные... может быть, что-то передать отцу, Дэниэл?
Это был ничего не значащий вопрос — дань условностям,
но, услышав его, Эдамс оцепенел. '
Я отрицательно покачал головой.
— Ну что ж... очень мило провела у вас время, мистер
Хамбер. Большое спасибо за джин. Надеюсь, отняла у вас
не слишком много времени.
Она попрощалась за руку с Хамбером, Эдамсом и наконец со мной.
— -Как хорошо, что вы вернулись. Я уж думала, мы не
увидимся, думала, ищи-свищи теперь мой свисточек. — Она
очаровательно улыбнулась.
109
Да, —засмеялся я, — нам с вами повезло.
Ну тогда до свидания. Еще' раз спасибо, мистер Хам
бер, — сказала на прощание она, и Эдамс открыл ей дверь.
Через плечо Хамбера я видел в окно, как она идет по двору
к своей машине. Открыла дверцу, включила двигатель, при
ветливо махнула рукой Эдамсу и уехала.
Эдамс шагнул в комнату, захлопнул за собой дверь, запер ее и положил ключ в карман. Хамбер был явно озадачен, никак не мог понять, что же происходит.
Глядя на меня, он произнес:
— Ты знаешь, Рок какой-то другой, будто подменили.
— Рок, черт бы его забрал, бог знает что за птица.
Да, положеньице. Есть, правда, один плюс — не нужно
больше лебезить перед ними, поджав хвост. Я могу разговаривать с ними на равных, а это уже не так мало.
Ты хочешь сказать, что про свисток знает не Элинор
Таррен, а Рок?
Разумеется, — нетерпеливо бросил Эдамс. — Неуже
ли ты, Хедли, до сих пор ничего не понял, черт возьми!
Похоже, его подослал по нашу душу Октобер, хотя, убей,
не знаю, как он мог докопаться...
Но Рок всего лишь конюх.
Всего лишь, — разъярился Эдамс. — Ты считаешь,
этого мало? У конюхов длинные языки, не знаешь разве?
И глазами бог не обидел. Да ты посмотри на него. Разве
похож он на безмозглого червяка, каким прикидывался?
— Что бы он ни сказал, поверят все равно тебе, — заметил Хамбер.
Он никому ничего не скажет.
То есть как?
Я убью его, — сказал Эдамс.
Что ж, пожалуй, так будет спокойнее, — согласился
Хамбер, словно речь шла об уничтожении лошади.
Вас это не спасет, — прервал их я. — Я послал от
чет Стюардам.
Один раз мы такое уже слышали, — не поверил Хам
бер, — но это был просто блеф.
Я не блефую;
Послал или не послал, — взвился Эдамс, — все рав
но, ему одна дорога — на тот свет. Дело не только в
свистке... — Он умолк, сверкнул на меня глазами и доба
вил: — Ты провел меня. Меня! Как?
Я не ответил. Сейчас не самое подходящее время для
приятной беседы. .
— У этого щенка, — задумчиво произнес Хамбер, —
есть мотоцикл.
Дверь во двор заперта, а дорогу к окну мне преграждал Хамбер, стоявший возле стола. Допустим, я заору, кто прибежит? Только Касс, уж конечно, не орава забитых конюхов. Они и не знают, что я здесь, а хоть и знали бы, помогать не станут. И Эдамс и Хамбер выше меня ростом, шире в плечах, особенно Эдамс. У Хамбера в руках палка, да и Эдамс вряд ли пойдет на меня с пустыми руками.
110
С другой стороны, я моложе, к тому же сейчас в отличной форме — не зря я пахал на них как вол. На голове у меня шлем. Может, мои шансы не так уж и плохи?
Около стены у двери стоял деревянный полированный стул с кожаным сиденьем. Эдамс поднял его и пошел на меня. Хамбер остался на месте, только переложил палку из одной руки в другую, изготовившись к бою.
Глаза у Эдамса стали совсем мутными, на губах заиграла зловещая улыбка. Он громко сказал:
— Заодно можем и развлечься. Сгоревший в катастро
фе труп никто разглядывать не будет.
Он взмахнул стулом. Я ловко увернулся, но при этом приблизился к Хамберу, и тот не преминул крепко хватить меня палкой по плечу, она просвистела в сантиметре от. уха. Я споткнулся, упал, покатился по полу. Вскочил на ноги в самое время — Эдамс со всего маху грохнул стулом об пол. Одна из ножек оглушительно хрустнула. Эдамс наклонился и поднял ее. Крепкая прямая, ножка с квадратным основанием, а верхний конец в месте излома острый, страшный.
Эдамс расплылся в улыбке и отшвырнул в угол остатки стула.
— Вот так, — процедил он. — Теперь мы порезвимся.
Понятно, какое-то время они оставались относительно целыми и невредимыми, я же нахватал изрядное количество синяков, а на лбу кровоточила ссадина — Эдамс пустил-таки мне кровь своей остроконечной ножкой от стула. Счастье, что на голове у меня был шлем, да и увертываюсь я, как оказалось, не хуже пикадора.
Хамбер, человек не особо подвижный, знал свое дело четко: охранял окно, а как только я оказывался в зоне его действий, пускал в ход палку. Я с самого начала пытался выхватить у них либо палку, либо ножку, пробиться к сломанному стулу, но все было впустую: руки отчаянно саднили, а Эдамс сразу же раскусил мои намерения насчет сломанного стула и не подпускал меня к нему.
Слава богу, что в горах ночью холодно: из-за этого на мне под курткой оказались два свитера, и они здорово смягчали удары. Все же доставалось мне сильно, особенно от Эдамса. С отчаяния я уже был готов кинуться в окно как есть, через стекло, но приблизиться к нему не мог.
Что оставалось делать? Я прекратил увертываться и бросился прямо на Хамбера. Я схватил моего бывшего шефа за лацканы, упер ногу в стол, чтобы как следует оттолкнуться, и, сильно дернув Хамбера, швырнул его вдоль узкой комнаты. Он с силой грохнулся в картотечные шкафчики.
На столе лежал зеленый стеклянный кругляш величиной с бильярдный шар — пресс-папье. Он сам собой оказался в моей руке, и я метнул его в Хамбера, который в каких-то трех метрах от меня, цепляясь за шкафчики, пытался подняться на ноги.
Кругляш попал ему точно между глаз, и он тут же рухнул на пол, потеряв сознание.
111
Не успел он упасть, как я уже бросился в его сторону. Стеклянный кругляш — вот мое оружие! Лучше всяких палок и сломанных стульев! Но Эдамс сориентировался мгновенно. Рука его поднялась.
Тут я дал маху — решил, что одним ударом больше, одним меньше, теперь уже все равно — и хотя видел, что ножка стула вот-вот опустится, продолжал тянуться, за пресс-папье. Но на этот раз шлем пеня не спас. Удар пришелся как раз ниже обода, около уха. Я качнулся словно пьяный и сполз по стене на пол. Стараясь не потерять сознание, сквозь туман в глазах я видел, как Эдамс склонился надо мной, расстегнул ремешок у меня под подбородком и стянул с головы шлем. Каким-то обрывком сознания я понял: что-то здесь не так. Поднял глаза. Эдамс стоял и улыбался, покручивая в руках отломанную ножку стула. Радовался, сволочь.