На какое-то мгновение в глазах молодой женщины мелькнуло недоверие, потом веки дрогнули, словно пробуждаясь ото сна, и, наконец, Элеонор приподнялась и села на кровати.
— Ольга! — воскликнула она. — Ольга! Родная! О милая, милая Ольга! Я так рада тебя видеть.
Она протянула навстречу сестре руки.
Ольга заключила Элеонор в свои объятия.
— Бедняжка, — произнесла она. — Бедная, бедная моя девочка! — Ее голос дрожал от волнения.
— О, Ольга, мне кажется, я не видела тебя вечность, хотя расстались… расстались всего час или два назад. Ольга, где я? Эта комната?..
Элеонор с удивлением смотрела по сторонам, разглядывая комнату. Внезапно она заметила Перри Мейсона.
— Кто это? — спросила она.
— Это Перри Мейсон, адвокат, он пришел помочь тебе.
— Адвокат? А чем мне поможет адвокат?
— Мы думали, что он может понадобиться.
— Ну ладно, где бы я ни была н что бы все это ни значило, — заявила Элеонор, — мне нужна какая-нибудь одежда, чтобы уехать отсюда.
Резким движением она откинула одеяло, обнажив при этом стройные бедра. Но, заметив свою оплошность, быстро запахнула халат, натянув его полы на колени.
Ольга нежно положила руки на плечи девушки.
— Тебе придется недолго побыть еще здесь, Элеонор.
— Где это — здесь, и почему я долина остаться?
— Это больница, дорогая.
— Больница?! — воскликнула Элеонор.
Ольга утвердительно кивнула головой.
— А почему я в больнице? Ведь это же абсурд? Ведь я только что из дома. Я… хотя, одну минутку. О, да. Я же попала в автокатастрофу. Какой сегодня день?
— Вторник.
— Ну, правильно, — согласилась Элеонор. — Вчера был понедельник. Мы выехали в понедельник вечером, второго.
— Где Дуглас? — спросила Ольга.
— Дуглас? Боже, где Дуг? Он же вел машину. Что произошло? Он пострадал? Скажи мне, Ольга? Не бойся сказать правду! Где он?
— Мы не знаем, дорогая, — ответила Ольга. — Сегодня вторник, но вторник — семнадцатое, а не третье. Мы получили из Юмы телеграмму и несколько открыток, в которых ты сообщила, что вышла замуж.
— Тогда они были посланы после катастрофы, и, значит, с Дугом все в порядке.
— О какой катастрофе ты говоришь, дорогая?
— Это было вечером в понедельник. Огромные, ослепительно яркие фары вырвалась из тьмы, а затем… о, это было ужасно…
Она разрыдалась и спрятался лицо в ладонях, Ольга похлопала ее по плечу.
— Ну успокойся, успокойся же, дорогая, не нужно волноваться.
— Ничего, все в порядке, — сказала наконец Элеонор. Она пригладила ладонями растрепавшиеся золотистые локоны, повернулась к Мейсону, посмотрела на него откровенно оценивающим взглядом, а затем попросила:
— Я прошу вас выйти из комнаты или отвернуться, пока я буду одеваться.
— Одну минуточку, — перебил ее Мейсон. — Вам следует еще полежать здесь: у вас было не все в порядке с памятью.
— Да, это, наверное, после нокаута, — согласилась Элеонор и засмеялась. — Но это ничего. Такое случалось со многими. А что пишут о катастрофе? Кто налетел на нас?
— Мы ни о какой катастрофе не слыхали, дорогая, — ответила Ольга.
— Странно. Ведь должно же быть какое-то сообщение. А как же ты оказалась здесь, если не знала о катастрофе?
— Я видела в газете твою фотографию.
— Мое фото?..
— Мы рассчитывали, что вы расскажете нам о том, что произошло, — вмешался Мейсон.
— Мне помнится только то, что Дуг и я ехали в Юму, чтобы поженится… Потом прямо прямо нами возникли два ярких огня, я почувствовала страшный удар и… вот я здесь, в больнице. О том, что это больница, я узнала от вас.
— Послушай, Элеонор, дорогая, — сказала Ольга. — Прошлой ночью полицая задержала тебя в тот момент, когда ты разгуливала по парку без одежды, в одном плаще…
— Я, в парке, без одежды?! Чертовщина какая-то! — воскликнула Элеонор.
— Скажите, что вы помните о событиях последних двух недель? — спросил Мейсон.
— После автомобильной катастрофы я ничего не помню.
— Значит, катастрофа произошла недели две назад, — в голосе Мейсона прозвучало утверждение.
— Да. Все, что я помню, это то, что я лежала здесь, в голове ужасная пустота. А какие-то люди скользили мимо, я взглянула вверх и вдруг увидела Ольгу. А потом что-то произошло в голове, я ощутила какое-то кружение и внезапно проснулась, Чувствую я себя прекрасно. Но помню только то, что, было до того момента, когда нам навстречу вылетел автомобиль.
— Тогда не будем предаваться воспоминаниям, — сказал Мейсон. — Просто лежите и отдыхайте.
— Спасибо, а то снова появилась легкая усталость.
Дверь резко, но бесшумно распахнулась, и в палату вошел мужчина, хрупкий на вид, но с решительными манерами.
Мейсон быстро шагнул вперед и встал между ним и кроватью Элеонор.
— Кто вы такой? — резко спросил Мейсон.
Мужчина с удивлением уставился на адвоката.
— А вы кто? Я — врач этой больной.
— Извините. Я — адвокат, ведущий ее дело, — хмуро представился Мейсон. — Я подумал, что вы из газеты.
— Они уже побывали здесь, вместе с полицией, — сказал доктор и обратился к Элеонор: — Похоже, дело идет на поправку?
— На поправку? Да я превосходно себя чувствую! Я уже собралась домой.
— Доктор, память у миссис Хепнер восстановилась, — вмешался Мейсон.
— Похоже, что физически она здорова. Мы благодарны за то, что вы для нее сделали, но нам бы хотелось немедленно взять ее отсюда, а главное— без лишнего шума.
— Одну минутку, мистер Мейсон! Эта пациентка…
— Вам, несомненно, знаком доктор Ариел?
Врач утвердительно кивнул.
— Так вот. Я намерен позвонить ему и передать миссис Хепнер под его наблюдение.
Врач хмуро посмотрел на Элеонор, затею, пожав плечами, сказал:
— Ладно, если вы так настаиваете. — Он повернулся и распахнул дверь в коридор. — Сестра, иве надо поговорить с вами.
Медсестра последовала за ним и прикрыла за собой дверь.
Мейсон набрал номер доктора Клода Ариела, своего бывшего клиента, и изложил ему суть дела. При этом адвокат особенно настаивал на том, чтобы на некоторое время изолировать Элеонор от внешнего мира, а главное — от посетителей.
— Чудесно, — заключил доктор Ариел. — Я позвоню в лечебницу и договорюсь, чтобы пациентку поместили отдельно. Думаю, что лучше всего ей подойдет клиника «Пайн Хевен» возле Глендейла. У вас есть возражения?
— Нет, «Пайн Хевен» вполне подойдет, — резюмировал Мейсон.
— Вот и прекрасно. Прежде всего я подберу сиделку, которой можно доверять, и через полчаса буду в клинике. Одновременно организую машину для доставки больной и устрою все, что нужно.
Мейсон поблагодарил и положил трубку.
Минут десять спустя раздался робкий стук в дверь.
— Кто там? — спросил Мейсон.
— Я — сестра. Меня направил доктор Ариел. Он просил последить, чтобы пациентку никто не беспокоил.
Мейсон пропустил сестру в палату. Она вошла, быстро притворила дверь, одарила улыбкой Элеонор.
— Как вы себя чувствуете? — осведомилась она,
— Лучше, — весьма осторожно высказалась Элеонор. — Я чувствую себя превосходно, за исключением моментов, когда приходится вспоминать некоторые события.
— Тогда лучше не вспоминать о них, — посоветовала сестра.
Элеонор устремила на Перри Мейсона беспомощный взгляд.
— Честное слово, мистер Мейсон, мне очень хотелось бы вам помочь.
— Вот и прекрасно, — ответил Мейсон. — Со временем вы все вспомните.
— Вы знаете, я теперь уже кое-что припоминаю, — сказала Элеонор. — Помню, что мы поехали в Юму, чтобы обвенчаться и… да, еще была мать Дугласа. Он позвонил ей и все рассказал. Я тоже разговаривала с ней. У нее очень милый голос и…
— Не припомните места, откуда ей звонили? — спросил Мейсон.
— С какой-то бензоколонки. Мы остановились там, чтобы заправиться.
— А где живет его мать? — задал очередной вопрос Мейсон.