Шмидт, читая документ, все время посматривал на девушку. На ней был деревенский дешевый платок, вылинявшая кофточка, юбка из серого ситца, стоптанные старые башмаки.
Необходимо зарегистрироваться в комендатуре, — сказал
он. — Каждый, кто появляется в Сосновичах, должен немедлен
но встать на учет. Это приказ коменданта.
Я завтра же пойду к господину коменданту, герр офицер, —
на немецком языке ответила Настя.
О, вы прилично говорите по-пемецки! — удивился Шмидт,
— Что вы, у меня такой страшный акцент..,
Василиса вышла вперед, сказала:
30
— Настя окончила Борисовскую среднюю школу. Там и ваш
немецкий выучила.
Капитан бросил взгляд на девушку и ушел в свою комнату.
Старушка зашепталась с Настей, то и дело с тревогой посматривая на дверь комнаты немецкого офицера. Из ее слов Настя узнала, что, кроме роты солдат-строителей, в деревню прибыли три машины эсэсовцев в черных мундирах. Они усиленно охраняют строящийся объект, создали специальную комендатуру. Все население деревни согнали на работы. Из других мест даже пригнали.
— Вот один идет, — сказала бабушка, глянув в окно. — Хро
мой старик, а пригнали.
Настя с трудом сдержала улыбку, узнав хромого старика. Ефимчук за полмесяца до ее прихода к бабушке послал его в Сосновичи. Через него Настя держала связь с партизанами. Вот бы удивилась бабушка, если б узнала, что убогому «старику» не так уж много лет. Фома — так звали «старика» — был лучшим разведчиком партизан. Он обладал редкой способностью перевоплощаться.
На другой день Настя встала чуть свет, принялась помогать бабушке по хозяйству. Шмидт тоже вставал рано. Сделал у себя в комнате легкую физзарядку и вышел на кухню умыться.
Доброе утро, герр капитан! — приветливо встретила его
Настя. — Разрешите подать вам воду?
Да, да. Конечно, — поспешно ответил Шмидт.
Ему нравилось, как эта юная белоруска осторожно, с естественной боязнью лила воду в его ладони. Он долго тер лицо, шею, мочил волосы, снова подставлял руки под теплую струю, чтобы продлить удовольствие.
Благодарю, — наконец сказал он.
Рада услужить вам, герр капитан, — поклонилась Настя.
Днем она пошла в комендатуру, расположенную в деревенской начальной школе. Подала дежурившему эсэсовцу свой документ, стала объяснять, почему оказалась в Сосновичах. Эсэсовец неожиданно вскочил из-за стола, вытянулся. В канцелярию вошел комендант, «противный рыжий офицер», как объяснила бабушка внучке. Настя тоже поднялась со стула. Комендант хмыкнул: видно, сам господь бог послал такую красотку в эту грязную деревушку!
— Я сам займусь с посетительницей, — сказал он эсэсовцу и кокетливым жестом пригласил Настю к себе в кабинет.
— Значит, вы будете жить в доме Василисы? — спросил ко
мендант, выслушав Настю. И подумал с завистью: «Везет же
этому капитану Шмидту! Такая красотка под боком. Только
протяни руку...» Он понимал, что не так-то просто будет забрать
у Шмидта красавицу белоруску, хотя это он и попытается сде
лать. Капитану кто-то покровительствует в Берлине, его берегут.
Неспроста же обыкновенного командира строительной роты
охраняют эсэсовцы!..
Следующим утром Настя на четверть приоткрыла белую занавеску на окне кухни, давая тем самым условный сигнал Фоме. Связной понял: все в порядке, девушке не грозит опасность.
31
9
Свойпуть в Германию Ладушкин начал из родной деревни Михалишки. Он всем говорил, что его призвали в армию, но он сбежал с призывного пункта и возвратился в родные места. При переходе фронта, говорил он, пришлось убить двух красноармейцев, которые пытались его задержать.
Когда вербовщик рабочей силы приехал за людьми в Михалишки, Федор Иванович попал в число тех, кого увозили вГерманию.
Вскоре Ладушкина доставили на окраину Берлина в пересыльный пункт, куда со всех концов Германии приезжали за дешевыми восточными рабами. Ладушкин назвался зоотехником с большим стажем. Начальник пересыльного пункта смекнул, что этого русского мужика можно с выгодой сбыть в богатое поместье.
— Поедешь в Оберфельд. Будешь работать на фермах, — рас
порядился он.
Ладушкнн подумал, что ослышался. В сам Оберфельд? Не оговорился ли немец? При разработке задания они рассчитывали, что путь в Оберфельд будет нелегким и долгим, что, возможно, придется прибегнуть к помощи Отто Фехнера. И вдруг такая удача!
Дежурный отвел его к двум стоявшим в тупике товарным вагонам, на дверях которых мелом были выведены крупные надписи «Оберфельд», и сдал солдату-конвоиру.
На появление бородача никто не обратил внимания.
Здорово, русаки-гусаки! — приветливо прогудел Ладуш
кин. — Онемели, братцы-славяне, что ли?
В неметчине онемеешь и ты. Ишь, какой прыткий, — с не
приязнью отозвались из темноты.
— Тогда я буду за атамана! — изрек Ладушкин.
Выгружались белорусские рабочие на маленькой чистенькой
станции. Их уже ждали присланные баронессой Тирфельдштейн приемщики с двумя конными повозками, на которые были погружены когомки рабочих.
— Шевелись, шевелись, русаки-гусаки! — кричал Ладушкин. —
Эй, русыни-гусыни, быстро-живо у меня! Это вам не мамень
кин дом!
Он бегал от вагона к вагону и, к удовольствию приемщиков баронессы, энергично подгонял медлительных славян.
Рабочие вначале враждебно смотрели на новоявленного «атамана», но постепенно привыкли к его зычному, но беззлобному голосу.
К вечеру по извилистой проселочной дороге колонна добралась до Оберфельда.
Ладушкин узнал Фехнера. Отто постарел, чуть сгорбился, и от этого хромота его стала заметнее. Ведь столько лет прошло с той сталинградской встречи! Признает ли его Фехнер! Ладушкин с волнением следил за ним. Отто, прихрамывая на правую йогу — в шестилетнем возрасте он упал с яблони, — придирчиво осматривал прибывший в его распоряжение «товар». На Ладушкина он лишь чуть покосился и словно забыл о нем.
32
Баронесса подкатила на фамильном тарантасе, запряженном парой резвых лошадей. Управляющий подковылял к тарантасу и помог хозяйке Оберфельда ссйти на землю. В кожаном спортивного покроя костюме, с хлыстом в левой руке, она напоминала укротителя, вошедшего в клетку к обессиленным зверям. Рабочие, потупив взор, молча стояли в строю.
— Представьте госпоже всех прибывших из России, — прика
зал управляющий Ладушкину. — Каждый обязан поклониться
баронессе.
Ладушкину дали список, и он начал выкрикивать фамилии рабочих. Те подходили к баронессе и кланялись. Представив всех восточных рабов, Ладушкин сложил список и учтиво протянул хозяйке. Та взяла бумагу и передала управляющему.
— А ты кто? — спросила она.
— Ладушкин моя фамилия. Зоотехник...
Ты говоришь по-немецки? — изумилась баронесса.
Я учил его...
Баронесса пристально поглядела на бородатого русского гиганта, потом отступила на шаг, вскинула голову и закричала:
Отныне я ваша хозяйка! Будете хорошо работать — полу
чите пищу. Станете лодырничать... — она резко хлопнула хлыс
том. — Слушайтесь и повинуйтесь во всем моему управляюще