— Посмотрите, какой прекрасный стог! — восторженно про
изнесла Настя. — А запах какой!.. — Она прижалась лицом к
сену, жадно вдыхая его дурманящий аромат. Шмидт последовал
ее примеру. В Вальтхофе у отца он, конечно, видел сено, но
никогда ему не приходило в голову нюхать его. А пахло мятой,
клевером, осокой, полынью и еще какими-то неизвестными ему
травами.
Настя зашла за стог, скрывшись от взглядов охранников. Шмидт последовал за ней. Он взял девушку за руку, но Настя осторожно высвободила ее.
— Мы же пришли сюда за сеном! — кокетливо сказала она.
За стогом они находились минут десять. Все это время эсэсовцы стояли поодаль, терпеливо ожидая появления начальника со своей любовницей.
Прошло несколько дней, прежде чем Фома назвал точное время нападения партизан на немецкого офицера и его любовницу. Все эти дни Настя и Альберт ходили к стогу. Охранники-эсэсовцы настолько привыкли к вечерним .прогулкам влюбленной пары, что перестали их сопровождать. Шмидт без конца рассказывал о своей сестре и отце, знаменитом профессоре, твердом пацифисте. В тот вечер, как казалось Насте, Шмидт был особенно нежен и настойчив. Он сам потянул девушку за стог, обнял и стал целовать ее. Все остальное произошло неожиданно и быстро. Сверху, со стога, свалилось что-то тяжелое, и не успел капитан опомниться, как во рту оказался кляп из сухой, горькой тряпки. Вмиг были связаны руки и ноги, на голову накинут мешок. Его подхватили сильные руки и понесли...
11
Профессор Шмидт все чаще подходил к окну, из которого просматривалась обсаженная яблонями дорога, идущая к Вальтхо-фу. Вот-вот должна показаться машина с Лебволем — дочь Регина еще с утра уехала встречать его на аэродром. Внизу, на первом этаже, суетилась прислуга, готовясь к встрече желанного в доме заморского гостя.
— Едут, едут, герр Шмидт! — закричала Габи и захлопала в ладоши. Профессор торопливо спустился вниз и вышел во двор. Садовник Форрейтол услужливо распахнул ворота, взял под козырек. Машина проскочила мимо него и остановилась возле
36
Шмидта. Вездесущая Габи, не дожидаясь, когда медлительный Форрейтол подойдет к машине, сама открыла дверцу и помогла выйти счастливой Регине. Лебволь вышел следом за двоюродной сестрой. Тонкий, стройный, загорелый, в яркой цветной рубашке с завязанной на шее косынкой, непомерно широким кожаным ремнем и огромным сомбреро на голове, он ошеломил всех. Се-кунду-две Лебволь выжидающе смотрел в глаза Шмидту, потом подошел к нему и протянул обе руки.
Здравствуйте, дорогой дядюшка!..
Племянник... Лебволь!.. — Профессор обнял юношу и дол
го не отпускал от себя...
В этот вечер за столом просидели допоздна. Пили старое вино, что было редкостью в доме Шмидтов. Габи без конца подогревала кофе. Почти все время говорил один Лебволь, рассказывал о жизни своего отца — младшего брата профессора Фрица Шмидта, его последних днях жизни, показывал привезенные с собой фотографии. Говорил, что прав был Шмидт, когда отговаривал взбалмошного Фрица от женитьбы на заокеанской певице. И вот его не стало. Жизнь на колесах, муж как слуга, развод, гнетущее одиночество, страшная, неизлечимая болезнь — вот наказание Фрицу за его легкомыслие...
Шмидту не понравилось, что Лебволь так отзывается о своей матери. Но он не стал ничего говорить, чтобы не омрачать радость встречи.
Утром профессор показал племяннику свое хозяйство. Лебволь был в восторге от обширного сада с уникальными породами деревьев, саженцы которых были присланы Шмидту коллегами со всех континентов. Восхищался он и роскошными клумбами цветов, выхоженными старым Форрейтолом. Но особенно поразила его частная химическая лаборатория дяди. Здесь великий химик создавал свои знаменитые препараты против полевых грызунов, гербициды, регуляторы роста растений. И уж совсем он был потрясен экспериментальной теплицей, занимавшей довольно обширную площадь, где росли невиданно высокие пшеница, рожь, ячмень, кукуруза, огромные огурцы, помидоры...
Все гербициды, регуляторы роста растений, — гордо пояс
нил профессор.
Вы гений, дядюшка! — воскликнул Лебволь. — Люди...
немецкая нация будет вечно чтить ваше имя...
Шмидт привлек племянника к себе, дружески похлопал по плечу. Потом, точно спохватившись, повел его к дощатой перегородке, отделявшей часть теплицы. Здесь пахло гнилью, на земле лежали растения, пораженные какой-то непонятной болезнью. Чахлые колоски пшеницы, ржи и ячменя были покрыты ржавыми наростами, огурцы, помидоры словно вспухли от синих нарывов.
— Дядюшка, что это?!
Профессор болезненно поморщился.
Вот что получается, если неразумно использовать герби
циды и регуляторы роста растений.
Но зачем вы этим занимаетесь?!
К сожалению, мой друг, приходится. Вот поживешь здесь,
многое поймешь..,
37
После ужина Шмидт увел племянника в свой кабинет, как он сказал, «на дружескую беседу». Лебволь понял, что принят в семью Шмидтов равноправным членом.
12
Вечеринка, которую устраивала на даче фрейлейн Эрна Штай-ниц, вполне удалась. Офицеры блистали остроумием, девушки, разгоряченные крепкими напитками и любезным вниманием мужчин, были обаятельны и милы. Но лучше всех без сомнения была сама фрейлейн Эрна, взбалмошно веселая, дерзкая, капризная. И только сама Эрна не чувствовала полного удовлетворения. Она все ждала обещанного фрейлейн Региной сюрприза и почему-то волновалась. Она покоряла всех той прелестью, какая бывает лишь в ранней молодости у девушки, только что сменившей угловатость подростка на уверенную грацию фрейлейн, знающей себе цену.
Приезд Регины прервал пространные разглагольствования гладкого моложавого офицера, весь вечер мучившего девушек своими нудными тостами.
Регина, дорогая, как я рада вашему приезду! — трогатель
но расцеловалась юная хозяйка с гостьей, ни на секунду не спус
кая глаз с ее спутника.
Господа, — негромко сказала Регина, — позвольте вам
представить моего кузена Лебволя Шмидта! Эрна, голубушка,
прошу полюбить нашего американца и приобщить его к немец
кой цивилизации!
Эрна, улыбаясь, посмотрела па Лебволя. Так вот он какой, обещанный сюрприз! Лицо кузена фрейлейн Регины оставалось серьезным. Спокойно и холодно он склонился к руке Эрны и церемонно произнес:
— Очень рад, мисс!
Эрна вдруг почувствовала желание чем-то удивить, поразить этого экзотического юношу.
Эрна! Познакомь Лебволя со своими гостями, — напомни
ла Регина.
С гостями? — Эрна медлила с ответом, раздумывая, стоит
ли представлять Лебволю своих подвыпивших друзей. — Ах, с
гостями. Пожалуй, внимания вашего кузена, дорогая Регина,
достоин в первую очередь... — она нарочито небрежно обвела
глазами присутствующих. — Ну, конечно же, вы, уважаемый
оберштурмбаннфюрер!
Эсэсовский офицер, сидевший в тени так, что лица его совсем не было видно, встал и шагнул в полосу света. Широкополое сомбреро в руках Лебволя описало полукруг, он склонил голову, здороваясь. Грюндлер прищелкнул каблуками, протянул руку. Он уже знал, что в РСХА досконально проверили досье племянника профессора Шмидта, прежде чем допустить его в Вальтхоф, и хотел поскорее познакомиться с ним. Сегодня такой случай представился.