79
заметил на поверхности планеты еще одну человеческую фигурку, совсем маленькую и как бы устремленную навстречу женщине. Несколько мгновений Ротанов никак не мог поймать в фокус лицо этой фигуры, по общему облику он не сомневался, что это мужчина, и невольно удивился диспропорции в размерах: огромное, летящее над планетой лицо женщины, а на поверхности под ней крошечная фигурка мужчины.
Он все еще старался поймать в фокус лицо мужчины, когда заметил у его ног целую шеренгу каких-то загадочных и совсем уж маленьких лохматых существ. Он долго старался понять, что они собой представляют. И вдруг забыл о них, потому что после какого-то непроизвольного движения вся картина целиком стала наконец видной. Ощущение тревоги и безысходной тоски навалилось на Ротанова с неожиданной силой. За спиной женщины появились пятнышки звезд, они сплелись в незнакомые созвездия. Казалось, женщина летит откуда-то из темных глубин космоса, летит к планете, хочет обнять ее, защитить от неведомой грозной опасности и не успевает... На ее лице ясно видны отчаяние, почти безнадежная мольба о помощи. Какие-то темные могучие силы сминают, разрушают перед ней поверхность планеты. В открывшуюся взору Ротанова воронку голубоватой грязи рушатся скалы и самые стены замка, в ней без следа исчезают белые шары трескучек и беспомощные лохматые существа, сбившиеся у ног мужчины. Ротанову казалось: он слышит некую грозную мелодию разрушения. Мелодию, не затерявшуюся в бездне веков, грозящую неведомой опасностью им самим... Сегодняшнему дню планеты... На самом краю воронки, наполненной голубой грязью, стояла фигурка человека с поднятыми навстречу женщине руками. Но грязь, растекаясь по всей поверхности планеты, отделяла их друг от друга. В лице мужчины Ротанов ясно видел отчаяние. И вдруг это лицо показалось ему знакомым. Ротанов узнал тяжелый разлег бровей, широкий лоб с характерной сеточкой морщин... Картина обладала поразительной способностью передавать мельчайшие детали. Но лица людей часто бывают похожи, к тому же картина ничего общего не имела с фотографией, это было прежде всего художественное произведение, и все же... Сознание отказывалось принять противоречащий логике факт, упорно подыскивало более правдоподобное объяснение. Взглянув наконец ниже, он увидел у самых ног человека знакомый рыжий рюкзак с заплатой на левом кармане, в который вчера ночью своими руками сложил одежду Дуброва после его исчезновения.
Пока водитель готовил вездеход кобратной поездке, Ротанов и Крамов спустились метров на сто по склону холма. Они шли молча, и Ротанов был благодарен Крамову за то, что тот дает ему время обдумать происшедшее, не пытается навязать собственных суждений, не задает ненужных вопросов, просто ждет решения и все.
Солнце клонилось к закату, и в цвете пустыни наступило странное изменение. Может быть, оттого, что лучи фиолетового светила падали на землю слишком косо, они окрасили ее в
80
голубоватый цвет, очень похожий на тот, что так поразил Ротанова на картине.
Голубая грязь... Вам не кажется, что в почве планеты все
еще есть ее остатки и именно поэтому она так безжизненна?
Но ведь анализы...
Анализы! Анализы не всегда улавливают нюансы, да и хи
мики не всегда ищут то, что нужно. Это придется проверить.
Во всяком случае, место то самое... Где-то здесь, прямо под
нами, был центр воронки.
За полтора миллиона лет слишком многое изменилось.
Да. Кроме Дуброва, пожалуй. — Они внимательно посмот
рели друг на друга.
Вы его хорошо знали? С самого рождения?
Да. Мальчишкой он был непоседливым, энергичным, до
вольно способным, а взрослым... Даже не знаю, что сказать...
Была в нем одна черта. Я бы назвал ее повышенным чувством
справедливости, и еще, пожалуй, замкнутость.
Сейчас я хочу знать другое. Были ли такие периоды, ко
гда Дубров оставался вне сферы вашего наблюдения? Оставал
ся один на достаточно долгий срок?
Мы здесь не следим друг за другом. Планета безопасна.
Такие периоды бывают у каждого из нас. Конечно, и Дубров
вел самостоятельную работу. Но... но мне кажется... ваша
версия ошибочна.
Я обязан проверить любые возможные версии, — сухо
возразил Ротанов. — Надеюсь, вы поняли, насколько все стало
серьезней после этой картины. Меня не покидает мысль о са
мом помещении. Это не зал для демонстрации. Это вообще не
зал. Просто каменный параллелепипед. Он чересчур функцио
нален. С одной-единственной задачей. Нечто вроде почтового
ящика...
Ив нем послание, адресованное именно нам?
Вполне возможно.. Эвакуацию вашей колонии придется от
ложить до прибытия специальной экспедиции. Хотя я не буду
настаивать на такой экспедиции.
То есть как?
Я считаю, что у вас в колонии есть все необходимые спе
циалисты. Вам просто нужно перестроить работу. Ориентиро
вать людей на совершенно новые задачи и сделать это немед
ленно, еще до прибытия транспорта со специальным оборудо
ванием. Меня не покидает мысль, что у нас очень мало време
ни, может быть, слишком мало... Мы должны разобраться а
ситуации, прежде чем она полностью выйдет из-под контроля.
Вы предполагаете такую возможность?
Во всяком случае, обязан ее учитывать.
Они надолго замолчали. Ротанов чувствовал, что Крамов что-то хочет сказать ему, но почему-то не решается. Наконец он сказал, глядя в сторону:
Не знаю, поможет ли вам это. Но после историк с картиной
самые невероятные вещи кажутся мне заслуживающими вни
мания.
А вы знаете еще что-нибудь из этой серии?
Не знаю, из какой это серии. Думаю, вам лучше всего
посмотреть на них самому. Это недалеко. Каких-нибудь два-
Si
дцать километров в сторону от прямой дороги в поселок. Нам нужно успеть часам к шести. Раньше они все равно не выходят. Только после заката.
Двадцать километров в сторону от проложенной колеи вездеход проделал за полчаса, и перед самым закатом они очутились в русле сухой речки. Еще в дороге сориентировавшись по фотокарте, Ротанов понял, что долина этой пересохшей речки тянется от самой рощи трескучек. Отсюда до поселка было всего километров восемь. Крамов попросил остановить вездеход и первым скрылся в нагромождении скал, закрывших долину. Когда Ротанов его нагнал, Крамов жестом попросил его не шуметь, хотя сам шел довольно неаккуратно, то и дело задевая толстыми подошвами ботинок за камни. Внизу он выбрал большой гладкий валун, уселся на нем и достал пакетик с орехами. Не скрывая раздражения от его слишком загадочного и несколько театрального поведения, Ротанов остановился рядом.